Галина Ширяева - Человек Иван Чижиков, или Повесть о девочке из легенды

— Лопату в дом отнесите, — приказала им Бабка.

Наверно, лопату полагалось оставить в сенях, но Бабка сказала «в дом», и они протопали прямо в комнату. В комнате на столе, покрытом белоснежной скатертью, стояла ваза с бумажными цветами, рядом лежала сторублевая бумажка. Наверно, это были очень большие деньги. Наверно, на них можно было купить пальто вместо старой маминой кофты. А может, и ботики для мамы… Или кирпич хлеба.

— Может, даже кило колбасы, — шепотом сказала Дина.

— Ага.

И Дина протянула руку и взяла сторублевку.

Потом пришла Бабка и выпроводила их на улицу. Они шли через двор к дому, старательно обходя лужи, перешагивая через ручейки, хотя все равно еще утром промочили ноги и в ботинках хлюпала вода. Деньги лежали у Дины в мокрой варежке.

Дома они спрятали их в самое надежное место — в одну из своих книжек. Они уже сами читали книги, и мать их книжек не трогала. На обложке книги был нарисован зеленый крокодил, держащий в зубастой пасти яркое солнце. Крокодил был вором: он украл солнце.

Но то — солнце! А это — замусоленная бумажка, которая, может, и самой Бабке-то не нужна!

Конечно, не нужна! Шуба у нее есть, валенки есть, теплый платок есть, на салазках она не катается. А если нужна, так они отдадут. Скажут: нечаянно утянули.

— Ага…

Оказалось, что деньги Бабке даже очень нужны. Она прибежала к матери, назвала Дину и Андрея бандитами, а мать еще как-то. Мать распахнула двери и сказала Бабке:

— Идите вон!

И они ничего не успели сказать.

Бабка ушла, а мать долго сердито гремела в кухне посудой. Дина с Андреем сидели в темном углу за буфетом и молчали.

Потом Дина сказала:

— Мы воры, да?

— Воры, — согласился Андрей и полез к этажерке за крокодилом.

Лицо матери стало мраморным, так она побледнела… Потом она сняла с вешалки платок, накинула его на себя и шагнула к двери. Дина и Андрей, оба разом, с отчаянным криком: «Мама, не уходи!» — бросились за ней и вцепились руками в подол ее платья.

Мать машинально отцепила их руки от своего подола, постояла немного на пороге, так и не отворив дверь, а потом опустилась на пол и заплакала.

И в тот день, вернее, в ночь, что наступила после того дня, Дина и Андрей впервые услышали от нее об Иване Чижикове.

А потом она вспоминала о нем уже не так часто. «Неужели стала забывать?» — иногда с тревогой думали они. Но все равно он уже успел прочно поселиться в их сердце. Отважный партизан. Герой. Их отец.

Он оставил их вместо себя на земле, и они не имели права быть непохожими на него.

Когда все гардины были выглажены и развешаны, Дина села перед зеркалом, уставшая, довольная, растрепанная, посмотрела на свое отражение и подумала с гордостью: «Какая я все-таки хорошая!»

И красивая! Вот это глаза — огромные и блестящие! Вот это ресницы черные и длиннющие! Вот это волосы — каштановые и пышные!.. Ей захотелось что-нибудь спеть. Только не в одиночку, а с кем-нибудь.

Она вышла на лестничную площадку и спустилась по лестнице, подпрыгивая по два раза на каждой ступеньке. Пила затрезвонила, запела что-то совсем несуразное, но веселое. Дина поднялась снова вверх, потом снова вприпрыжку спустилась вниз.

Пила пела и пела, пока не вышел на лестницу сосед Алексей Николаевич и не отругал их обеих — и пилу и Дину. Тогда Дина вышла во двор.

Солнце, склонившись к горизонту, вышло из-за облаков и пригрело напоследок землю. От земли поднималось тепло. Можно было даже разглядеть его: оно было прозрачным и чистым, как стекло с маминого завода после полировки.

Во дворе возился со своим мотоциклом Вадим, сын Алексея Николаевича. Возле него толпились любопытные со всего двора — всех возрастов.

— У вас сегодня гости? — спросил ее Вадим.

Дина молча кивнула головой, и все посмотрели на нее с интересом и даже почтительно, словно она была именинницей.

Дина вышла за калитку, прислонилась спиной к забору, стала ждать. Пора бы им уже приехать. Солнце уже садилось.

Проехала по улице «медицинская помощь на дому», потом еще какой-то автомобиль. Потом мотоцикл, два велосипеда. А такси все не было.

Прошла мимо Дины маленькая девчонка с отцом.

— Папа! — сказала она ему. — Не шагай так быстро! Я устала.

Как просто она произнесла это недосягаемое, необъятное слово «папа»!

Вчера вечером, когда Дина и Андрей уже улеглись спать, мать зажгла в кухне настольную лампу и села дочитывать книгу, которую утром надо было сдать в библиотеку. На стену кухни упала тень. Настольная лампа увеличила ее, тень была большой. Казалось, в кухне за столом сидит большой и очень сильный человек.