Галина Ширяева - Человек Иван Чижиков, или Повесть о девочке из легенды

— Гм. Богатый народ нынче пошел, — произнес он насмешливо, оглядывая ее с ног до головы.

— Да, — совсем по-глупому поддакнула Дина, — богатый.

Он сел за руль, а Дина стала дергать ручку дверцы. Дверца никак не открывалась.

— Никак, — радостно сказала Дина, надеясь, что дверца совсем не откроется.

Тогда шофер вылез из машины и распахнул перед ней дверцу.

Дина уселась на мягкое сиденье, и он так рванул машину с места, что Дина чуть не выбила затылком заднее стекло.

Он вывел машину на Динину улицу и поправил зеркальце над головой, чтобы видеть лицо Дины. Дина отодвинулась, но он снова поправил зеркало, и снова Дина поймала в зеркале его насмешливый взгляд. Тогда она прикрыла глаза ресницами. Но чувствовала: он все равно смотрит на нее. Она прикрыла глаза ладонью, но он все равно смотрел. И не просто смотрел, а с усмешкой. Презрительно.

— А может, не поедем дальше? — спросила она робко.

— Да нет уж, поедем, — ответил он и круто свернул в переулок.

«Он хочет на шоссе! Куда же он меня завезет?»

— Стойте, — попросила она, — у меня денег не хватит.

— Да нет уж, — ответил он, — довезу, куда просила.

— А куда? — испугалась Дина.

Но он уже вывел машину на шоссе. Впереди был поселок нефтяников. Там, левее, мамин завод и тоже поселок с веселыми названиями улиц — Стеклянная, Зеркальная, Керамическая…

«Нефтяники — это ничего, — подумала Дина, — от нефтяников я могу через Соколиную гору домой добраться. И мамин завод — полбеды, позвоню маме из проходной, если он мне ни копейки не оставит, попрошу денег на автобус. В крайнем случае совру что-нибудь…» Впрочем, матери можно было рассказать правду.

Но они миновали поселок нефтяников. И стекольный завод остался далеко позади. Теперь кругом было безлюдное, бескрайнее поле. Только столбы, провода и шоссе, убегающее за горизонт.

— Приехали! — сказал шофер и остановил машину. — Вылезай. Покаталась.

Дина вылезла из машины.

— Хватит? — спросила она робко и положила рядом с ним на сиденье скомканные и измятые вспотевшей ладонью деньги. — А обратно вы меня не повезете?

— Нет, — отрезал он, захлопнул дверцу и, круто развернув машину, поехал назад, к поселку.

— Верку бы вот так покатал, а не меня! — чуть не плача, крикнула ему вдогонку Дина.

Она зашагала по шоссе, стараясь от обиды думать обо всех шоферах плохо, по-Веркиному. «Завез! А у меня легкие, а может быть, пойдет дождик…»

А потом, когда добралась до Соколиной горы, и поднялась на ее вершину, и открылся перед ней город, большой и зеленый, она уже не думала о шоферах плохо и за Веркины мысли себя отругала. И даже на Верку злилась меньше. В конце концов, восьмой «А» тоже виноват. Прозевал Верку! Проморгал! Прошляпил! Выпустил в Пензу! Она там обязательно каких-нибудь пакостей кому-нибудь наделает. Это ведь восьмой «А» Верку хорошо знает, а ведь Пенза-то ее не знает!

А кроме всего прочего, разве Верка виновата, что у нее нет Ивана Чижикова и ей не с кем посоветоваться?

Домой она добралась лишь к полудню, а дел дома было полно: масла и хлеба так и не купила, в квартире не прибрано, обед надо было достать из погреба и разогреть к приходу Андрея, который должен прийти с работы раньше матери.

Во дворе томился без дела Вовка. Дина, проходя мимо него, покраснела — с тех пор, после истории с запиской, они не виделись.

— Читала? — угрюмо спросил Вовка.

— Что? — Дина еще больше покраснела. — Опять записка?

— Нет. Письмо.

— От тебя?

— От меня ты никогда больше ничего не дождешься, — произнес Вовка с пафосом.

Это было что-то новое, на Вовку непохожее, и Дине вдруг его стало жалко почти так же, как Лельку.

— Я не виновата! Честное слово! — воскликнула она.

— Ладно, — сказал Вовка по-прежнему угрюмо и потрогал левый глаз, под которым еще оставались следы от синяка. — Там у вас в письменном ящике письмо. Почтальон принес. Наверное, важное. Вам же никогда не присылали писем!

Письмо!.. Дина рванулась к крыльцу, больно ударилась плечом о тяжелую дверь… Пила под лестницей, как военный барабан, забила тревогу: бом! бом! бом!

Вот оно! В голубом конверте. В углу — букетик нарисованных цветов.

Она не сразу смогла прочитать обратный адрес — буквы прыгали и плясали перед глазами… Открыла дверь квартиры, вбежала в комнату, опустилась на диван и лишь только тогда поняла наконец-то, что письмо от тети Леры.

Дина сразу разочаровалась. О приезде тети Леры ни мать, ни Андрей не вспоминали. Не вспоминала и Дина — старалась не вспоминать, как о горькой, незаслуженной обиде. (Ждали-ждали! Встречали-встречали! Гладили-гладили!)