Тамара Крюкова - Маг на два часа

— А что такое «летальный»? — насторожился Авося.

— Точно не знаю, но, по-моему, это когда летаешь, летаешь, а потом ка-а-а-к шмякнешься.

— Кто это шмякнулся? Вовсе я не шмякнулся, а приземлился, — проговорил Мефодий, открывая один глаз.

— Мефодий! Как хорошо, что с тобой всё в порядке. Ты не ушибся? — озабоченно спросил Митя, помогая львёнку выбраться из репейника.

— Нет, но кажется, я превратился в ежа. Эти колючки так щекочут меня, что мне всё время хочется поёжиться. Помогите-ка мне их поскорее вытащить, — попросил Мефодий.

Митя с Авосей принялись очищать отважного лётчика от репьёв.

— Как же тебя угораздило так взлететь? — покачал головой Митя.

— Почему это угораздило? Я по собственному желанию решил немножко полетать, потому что сверху лучше видно, — напыжился Мефодий.

Не мог же он признаться, что какая-то глупая ветка сыграла с ним такую шутку.

Митя с уважением посмотрел на львёнка и воскликнул:

— Ты молодец! Прямо в точку попал. Вот что нам сейчас нужно!

— Да, конечно, — согласился Мефодий, покосившись на репейник и пытаясь понять, для чего Мите нужно туда попасть.

Авося проследил за взглядом Мефодия и, поняв, о чём тот подумал, запротестовал, на этот раз не просто из любви к спорам:

— Нет уж, чего я не видел в такой колючей точке? Если кому нравится, тот пускай туда попадает, а у меня на этот счёт своё мнение.

— Да нет же, я говорю про другое. Нам нужно ясно увидеть цель, иначе мы ищем сами не знаем что, — объяснил Митя.

— Тогда другое дело. Твоё желание — закон. Не зря же мы идём по дороге желаний, — напомнил Авося.

И правда, стоило Мите высказать пожелание, как дорожка увела путников от назойливой коряги. Скоро между деревьями показался просвет. Друзья прибавили шагу и вышли к самому удивительному сооружению, которое Мите приходилось когда-либо видеть.

Это был настоящий карточный домик, сложенный из игральных карт такого огромного размера, что Митя мог бы с лёгкостью в нём поместиться, если бы знал, как войти. К сожалению, дверей в карточных домиках не предусмотрено. Однако не было сомнений, что в домике жили, потому что рядом с ним на верёвке сушилось бельё.

— Интересно, как жильцы заходят внутрь? — озадаченно спросил Митя, обойдя домик со всех сторон.

— Да, загадка. Как говорится: без окон, без дверей дама треф и туз червей, — вставил Мефодий.

— Чего там думать. Надо постучать, — по-простому решил Авося и, прежде чем Митя успел остановить его, стукнул кулаком.

Всем известно, что карточные домики не самые прочные строения в мире, поэтому вся эта грандиозная конструкция вдруг заходила ходуном, готовая рухнуть. Авосе показалось, что карточные короли зловеще ухмыльнулись, а вальты нацелили в него свои булавы и пики. Авося отпрянул и закричал:

— Чур! Чур меня!

К счастью, сооружение устояло. Как только всё пришло в равновесие, одна карта, подобно дверце, распахнулась, и оттуда вышла особа странного вида. Платье у неё было расшито карточными крестушками и пиками. На голове красовалась остроконечная шляпа с широкими полями, где на тулье вместо ленточки дремал уж, завязанный причудливым узлом. Две летучие мыши висели у дамы на ушах, подобно гигантским серьгам. На вороте платья, как брошка, прицепился скорпион, а на шее, свесив лапы, живым воротником лежала лисица.

— Совсем озверели! — сердито крикнула незнакомка. — Неужели обязательно надо ломать дом? Могли бы просто позвать, я не глухая.

Митя был так удивлён, что даже не нашёлся что ответить.

Вслед за незнакомкой вышла другая, похожая на неё как две капли воды. С первого взгляда было ясно, что они близняшки. У второй сестрицы платье пестрело бубнами и сердечками, которые, по совершенно непонятным причинам, в картах называются «черви». Её шляпа, будто ваза, буквально ломилась от фруктов. На ушах висели серёжки из вишен, наподобие тех, что делают себе девчонки, а на груди красовалась виноградная гирлянда.

— Какие сладенькие! Ах вы, ягодки мои! — умильно всплеснула она руками, окинув друзей взглядом.

Услышав, что его называют ягодкой, Мефодий не на шутку забеспокоился. Вероятно, настало время превращений. Сначала он летал птицей, потом побывал ежом, но стать ягодкой — это было уж чересчур! Не успел он возмутиться, как дама с лисицей сурово сказала:

— Ничего себе ягодки! Посмотри на их физиономии. Это же чисто звери! Какое свинство — ни с того ни с сего крушить чужой дом.

При этих словах уж очнулся от дрёмы и обвёл всех осоловелыми глазками, а лиса оперлась о плечо дамы и, манерно положив голову на лапу, изучающе осмотрела пришедших с ног до головы. Мефодий незамедлительно приосанился, чтобы все лучше увидели, что он не просто зверь, а хищник.