Ульяна Орлова - Время нас подождёт

Знаешь, Миш, мне тогда так тоскливо было… Дома — мама плачет, да что там… Какая тут школа? Какие уроки? Зачем?

Одно было только, что меня утешало — друг Динька, он каждый день чуть ли не силой тащил меня в эту школу, потом гулять по городу… Я молчал, а он тогда мне что-то рассказывал… Не надолго отвлекало. А потом мы с мамой пошли в храм. Первую службу, когда была панихида, я не помню почти, а во второй раз мы пришли туда через неделю, утром в воскресение. И тут произошло такое…

— Чудо?

Юра кивнул.

— Можно назвать это чудом. Потому что, вот представь себе: темнота, осень, сырость, туман, и вдруг ты открываешь большую дверь и оказываешься на празднике. Вокруг — всё сияет, поют…. Я никогда не слышал такого пения, и в те минуты — забыл про себя, про своё горе. Просто стал смотреть и слушать, и мне казалось, будто папа мой рядом, и брат… Народу было много, и я поднялся по лестнице, и сверху мне всё хорошо было видно… А потом батюшка вынес Чашу, он её держал очень бережно, и говорил удивительные слова — про Тело и Кровь, что это — Тело и Кровь Господа. И люди стали подходить к ней, а я стоял и удивлялся — как?! Там Тело и Кровь Самого Бога? И они Их едят?

Я тогда не думал — есть Бог или нет, если раньше я и задумывался над этим, или с Олежкой мы рассуждали — пришли к выводу, что есть. А иначе — как появился этот мир? Кто-то ведь его создал? Всё так непросто устроено, красиво, продумано. Гармонично. Да и папа нам говорил, что есть Бог. И матери говорил, и про случаи разные рассказывал на операциях, а мы слушали…

«Что это было?» — спросил я батюшку, когда он оказался рядом с моей мамой. «Ты про что?» — «Про всё. И про Тело и Кровь, и про пение, — что это? Праздник?» — «А… Это, сынок, литургия, служба такая. И святое Причастие… Праздник, да…» — «А мне — можно? Тоже вот так, как они?» — я оглянулся на алтарь, на тех людей, которые выходили из храма. «Причащаться?… Можно, отчего же нет. Только…»… Ох, Мишка, смотри, наш автобус подъехал. Побежали, может, успеем!

— Не надо! Юр, мы… мы другой подождём.

Мне хотелось узнать, что было дальше. Мне хотелось, чтоб он говорил, говорил, чтоб мне хоть немножко забыть об этих слезах и неловкости, которая была между нами.

— Ладно… Так ты замёрз уже, наверное?

Я отчаянно замотал головой.

— «Только…»

— Ну, слушай… «Только говорит, в следующее воскресение, с утра ничего не ешь и не пей, и подойдёшь ко мне на исповедь…»

Юра перевёл дух. А я только сейчас увидел, что он запыхался.

— Что такое исповедь?

— Сейчас… «Что такое исповедь, зачем?» — «Это сынок, грехи, которые ты наделал, поступки, которыми ты расстроил Бога. Ты что ж, никогда не исповедовался?» — и батюшка посмотрел на маму, а она грустно покачала головой. «Как тебя зовут?» — спрашивает. — «Юра» — «Юрий… Ну вот, Юра, бывает, было же у тебя такое, что ты сделал что-то, и плохо тебе от этого, маешься, не знаешь, куда себя деть, как простить, совесть мучает… Было?» А я… Он внимательно на меня смотрел, а я не смог ничего сказать, кивнул. «Так вот, если пожалел об этом поступке, раскаялся — идёшь на исповедь, и перед Богом каешься, прощения у Него просишь за поступок этот — за грех. А перед священником исповедуешься»… И тут меня осенило: «А сейчас… можно?» — «Если очень надо, то можно…»

Понимаешь, Миш, тяжело мне было ещё оттого, что папа уехал расстроенный, а я обижался на него. Не помирились мы с ним перед его гибелью. И я был виноват. И висит этот камешек, и покоя не даёт… Вроде раскаялся, а толку? Ведь больше ничего не сделаешь.

Оказалось, что можно. Батюшка мне тогда сказал, что во время исповеди Бог каждый раз человека прощает, если он от всего сердца кается, и жизнь можно сначала начинать. С чистого листа. «Только ведь отца-то уже нет… — возразил я, — что мне теперь делать?!» — «Да с чего ты взял, что его нет?! У Бога все живы!» — «Как…»

— Как… Ой, Юра, это когда люди умирают — они только на Земле умирают, а душа у них не умирает, да?

— Откуда ты знаешь, Миша?

— А, это к нам как-то батюшка приходил и рассказывал…

— Ну, молодец ты, запомнил.

— А что с того?

— Что?

— Ну, я не знаю, вправду ли это…

— Поживёшь — увидишь.

— Не, я вот думаю, что у человека есть душа. Это как блок питания, без неё человек не живёт. Бывает же, что в коме человек, вот где его душа?

— Не знаю… Быть может, на небе, у Бога, а может и наоборот… В темноте, в аду… Наверное, все зависит от его жизни здесь, на Земле. А откуда у тебя такие познания, Мишка?