Ника Муратова - Гавань разбитых ракушек

— Оля, мир ведь не черно-белый, понимаешь? — он так много думал об этом, что фраза вылетела, как запрограммированная. — Мне казалось, ты знаешь об этом.

— При чем тут это, папа? Разве не ты говорил мне, что есть вещи, которые нельзя принять ни при каких обстоятельствах, если это идет вразрез с твоими принципами? Сейчас именно такая ситуация. Если она не хочет говорить тебе, это ее право, я тоже не буду. Но общаться с ней я больше не хочу. С тобой — всегда и сколько угодно, но не с ней. Если бы ты знал, в чем дело…

Ольга прикусила губу. Нет, на это она не пойдет. Не имеет права. Это не ее тайна.

Отец помолчал, задумался, прежде чем ответить. Трудно было подобрать слова, такие, которые не ранили бы ее, так, чтобы она поняла, что он ее не осуждает.

— Понимаешь, дочка, родных людей любят, как говорится, со всеми потрохами. Со всеми скелетами в шкафу, со всеми недостатками. Родных людей прощают, даже если это иногда кажется невозможным.

— Есть вещи, которые нельзя простить.

— Это максимализм, Оль. Ты уже большая девочка, ты вполне можешь представить себя в роли матери. И вот подумай: ты растишь свою дочь, любишь ее, даешь ей все, что можешь, и вдруг она отказывается простить тебя за какую-то одну-единственную ошибку и прерывает все отношения. Это нелогично, Оль. Это неправильно.

Теперь замолчала Ольга. Он в чем-то прав. Но не во всем. Прежде всего в том, что она не была так уж уверена, что мать любила ее всю жизнь, как другие матери любят своих дочерей. Хотя кто знает, как любят… Но ей всегда недоставало тепла. Да, у нее все было. Да, она встала на ноги не без помощи и поддержки родителей. Но вот папа — он всегда был ближе, с ним можно было просто поваляться на диване и поговорить ни о чем. Хихикать и потешаться над всякими глупостями. А мама — она как занятой начальник, обращайтесь только по важным вопросам, не отвлекайте, не разочаровывайте. Папа, казалось, не замечал этого. Его устраивало, что дома спокойно и все счастливы. Поверит ли отец, если сказать ему сейчас, что мать не так уж сильно и любила Ольгу, как ему кажется? Нет. Он маму, похоже, любит. И Ольга никогда не жаловалась ему на отношения между ней и матерью. Он не сможет понять, как это среди ясного неба разразилась гроза. Он скажет, что это Олины эмоции искажают картину восприятия. Но Ольге так не казалось.

— Может, это и чепуха все, и неправильно. Но я не могу ее видеть сейчас. Папа, ты должен меня понять. Может, позже я остыну, пойму, смогу простить, как ты говоришь. Но не сейчас.

— Я понимаю, тебе нужно время. Но как бы ты потом однажды не пожалела, что столько времени ушло на бессмысленные обиды, свойственные больше подросткам, а не умным молодым женщинам вроде тебя.

— Папа, — вспыхнула Ольга, — это не бессмысленные обиды! Она совершила подлость, понимаешь, подлость!

Он предупреждающе поднял руку.

— Я не хочу это обсуждать. Любое понятие субъективно. Ну что такое подлость? Кому судить и осуждать? А может, у нее были причины, веские причины на совершение этого поступка? Ну как же ты можешь брать на себя роль судьи? Да даже если и подлость — это твоя мать, это не герой сериала, которого можно так легко осудить, это не сосед с лестничной площадки, с которым можно перестать здороваться. Это твоя мама, Оль, мама. Она любит тебя. Надо уметь прощать. Мы семья, Оль. Твоя семья.

Такие правильные слова. Все логично. Да. Но только она не может согласиться. Возможно, она всегда принимала материнскую линию воспитания именно потому, что верила в ее безупречность. Безупречной женщине прощаешь все — и перегибы в строгости, и дистанцию. Она безупречна, а значит, все, что она делает, — правильно. И вдруг… Мышка бежала, хвостиком махнула, и упало золотое яичко, покатилось и разбилось. И теперь Ольга не сможет воспринять от матери ни один совет, ничего, потому что теперь она знает — все это лживо. Авторитет рассыпался, как карточный домик. Доверия больше нет. Как и нет больше той женщины, образ которой так тщательно создавался. Есть обычный человек, со своими слабостями и недостатками. Но если некоторые слабости можно прощать, то есть вещи, которые простить просто невозможно. Нельзя убивать. Нельзя бросать детей. Нельзя, и все. И прощать такое нельзя.

А больше всего жалко отца. Он так защищает маму, хочет быть мудрым и всепрощающим. Но он тоже споткнется на этом. Когда узнает, в чем дело. Он не простит. Почему Ольга так уверена в этом? Ответа на этот вопрос у нее не было. Но ей хотелось верить, что она не одна в своем решении, а потому мысленно она приписала его отцу.