Бывает так, что удачи сыплются на человека, как из мешка. Уже слиплось у тебя все во рту от патоки и конфет, уже давно пора попробовать, какие на вкус перец и горчица, а они все валятся и валятся…
Что же, в конце концов, случилось? До каких пор!
Кеша задавал сам себе этот вопрос и не мог на него ответить. Он просто-таки пересахарился и слипся весь от неожиданных забот и внимания.
Кеша так догадывался, что без дяди Степы тут не обошлось. Отец помогал дяде Степе устанавливать на берегу походную палатку, а потом пришел и вдруг ни с того ни с сего полез в свой старый флотский сундучок и выволок оттуда одну за другой три чудесные морские вещи: коротенький брезентовый бушлат с капюшоном, черный ремень с медной бляхой и карманный фонарик с облупившейся краской.
— Одевайся! — сказал отец.
Кеша очень боялся, что отец передумает. Он мгновенно надел чудесный морской бушлат, затянул до отказа ремень и взял в руки фонарик. Глянул в зеркало на стене и обмер. Перед ним стоял в полный рост не Кеша, не какой-то там никому не известный мальчишка, а самый настоящий морской волк!
Но и на этом приношения даров не окончились. Теперь за дело взялась мать. Она порылась в сундуке, нашла там отличные носки с резиночками и теплый шерстяной шарф в клетку. Этот шарф мать купила еще в прошлом году, но носить никому не давала, а только пересыпала его от моли табаком и в солнечные дни проветривала и сушила возле избы на веревке.
Но недолго любовался Кеша подарками. Оглядев Кешу со всех сторон, отец погнал его спать на стожок.
— Хватит перед зеркалом вертеться, — сказал он. — Вставать завтра рано.
Кеша отнес все свое добро на стожок, разложил рядышком, сунул фонарик под подушку и снова подумал: «Вот это да!»
Среди ночи отец разбудил Кешу. Кеше очень хотелось спать, и он никак не мог понять, что это за человек возле него и что этому человеку надо.
— Вставай, Кеша. Ну, вставай же ты!
Кеша поднял голову, поморгал глазами и снова свалился на стожок.
Отец взял Кешу за плечи, легонько встряхнул:
— Ну и силен ты, парень, спать! Пойдешь в море или не пойдешь?
Каждый день по сто раз слышал Кеша про море. Слово это, так же как и само море, несло в себе какое-то загадочное непостоянство. Рыбаки всегда говорили о нем с уважением и нежной привязанностью. Если слово произносилось громко, уху слышались взмахи волн и рокот донных камней, если тихо — чудились задумчивые всплески серебряной зыби и посвист чаячьих крыл.
Кеша еще не проснулся как следует, но уже услышал это слово и понял, что оно обернулось для него какой-то неузнанной, заманчивой стороной. Что это было, Кеша еще не знал. Повертел головой, отгоняя сон, и тут увидел отца в брезентовой рыбачьей робе и сером измятом картузе.
В море! В море!
Кеша скатился со своего стожка и, сам еще не веря тому, что произошло, начал одеваться. Штаны, рубашка, чуть-чуть просторный и длинный в рукавах бушлат, а поверх всего — замечательный, в черную и красную клетку шарф.
Кеша шел с отцом к Байкалу и втихомолку ощупывал подарки. Получалось так, что это были не просто подарки, но вещи, без которых, пожалуй, немыслимо ни самое море, ни новая, нежданно-негаданно открывшаяся перед Кешей рыбачья судьба.
Было еще совсем темно. В небе светили звезды. У берега едва слышно чувыркал волной Байкал. На косогоре, неподалеку от коптильни, Кеша увидел легкую походную палатку. В квадратном окошке горел слабый желтый огонек. Там поселились с вечера дядя Степа, его молодой помощник и девушка в пестрой косынке. Но никто не вышел навстречу Кеше и отцу. Кеша остановился на минутку, подождал и снова пошел за отцом.
В моторный баркас, кроме отца и Кеши, сели Лехин отец и еще двое рыбаков.
— Трога-а-а-ай! — вполголоса крикнул отец.
Зачихали моторы, заклокотала под винтом вода, над Байкалом поплыли синие угарные дымки.
— Трогай! — крикнул Кеша. — Трога-а-й!
Баркасы двинулись в море гусем. На глазах таял, отступал вдаль скалистый берег. Сгинули в темноте избы, дяди Степина палатка, слилась с черным небом высокая Чаячья гора.
Омуль не боится шума и гама, но все равно плыли молча. Видно, не хотели рыбаки спугнуть до поры ночную тишину. Небо перед рассветом становилось все темнее и темнее. Лишь с правой руки стелилось по небосклону высокое легкое зарево. Где-то там, за грядой лесистых холмов, жег свои ночные огни сибирский город Иркутск.
Кеша не зря надел брезентовый бушлат и повязался клетчатым шарфом. Ветер сыпал в лицо ледяные брызги, заходил откуда-то сбоку, наотмашь бил в затылок.
Читать дальше