Всеволод Нестайко - Тайна трех неизвестных

А я придумал «электрификацию» (сперва мы хотели просто днем запускать, но тогда разве было бы так здорово!). Запускали на тоненьком двужильном проводе (специально в районный город за ним ездили). Аккумулятор и лампочки от тракторных фар выпросили у моего отца. Он ведь механизатор.

Ей-богу, я даже не думал, что так получится!

Когда змей засветился, мы услышали в динамиках звонкий голос Гребенючки:

— Внимание! Внимание! Смотрите все на небо! Внимание! Внимание! Смотрите все на небо!

На какое-то время свадебный гам утих, воцарилась тишина.

А потом тишину как будто взорвало аплодисментами, криками, смехом.

— Молодцы! Молодцы! — слышалось сквозь этот гвалт.

Я глянул на Павлушу, усмехнулся и подмигнул. И он подмигнул и заулыбался в ответ. Мы были счастливы. Наш сюрприз удался. Он светился высоко в небе, и его видело сразу все наше село, и полгрузинского, и целый полк солдат, и гости из района во главе с секретарем райкома…

Такого триумфа у нас в жизни еще не было. Здорово придумали! Вот уж точно молодцы! Ничего не скажешь!

Прошла минута; другая… Аплодисменты стихли, свадебный шум принял другие тона, кто-то уже порывался петь, в одном месте затягивали «Посеяла огуречки», в другом — «Русское поле». Свадьба расходилась вовсю. В небо, наверно, уже больше никто не смотрел.

Нужно было кончать. Тем более, что ветер относил наш змей в поле, в сторону леса, и его из сада уж не видно было.

Но кончать оказалось не так-то просто. Такого гигантского змея мы еще не запускали никогда. Да и ветер был уж очень силен. Прямо рвал из рук провод. Я едва удерживал его. Павлуша помогал мне только одной рукой, другой он держал корзинку с аккумулятором.

Нас волокло по полю, как каких-нибудь щенят.

И вдруг…

Ветер рванул змей так, что мы едва не упали. В этот миг что-то в змее блеснуло, и лампочки погасли. А через мгновение где-то сбоку на змее засветилась красная точка и начала расти.

— Отключи! — крикнул я Павлуше.

Тот изо всех сил дернул на себя корзинку, обрывая контакты, но было уже поздно. Змей горел, падая на землю. Он был из сухих дранок, обклеенных плотной бумагой, и вспыхнул, как спичка. Приближаясь к земле, он уже пылал, как гигантский факел.

Змей с треском упал на землю, рассыпая искры.

И сразу вокруг него вспыхнула и загорелась земля.

Сердце мое охватил ужас. Это же на опушке! Там ведь сено, которое еще не сгребли!

— Павлуша! — вскрикнул я и кинулся туда.

Друг выронил на землю корзинку и ринулся за мной.

Но как ни быстро мы бежали, огонь был еще быстрее. Пока мы домчались, он распространился уже метров на двадцать по фронту в обе стороны от пылающего змея и бежал дальше, слизывая огненными языками сухое сено, которое рядами лежало на земле. Уже с треском занимались кусты на опушке. Загорится лес — беда будет!

Я знал, что такое огонь.

В позапрошлом году горела хата Чучеренок. Вспыхнула, как свечка. И пока люди добежали с поля, сгорела дотла. Остались одни головешки.

Нельзя было терять ни секунды. Я на бегу сорвал с себя новый-новый пиджак и кинулся прямо в огонь, затаптывая его ногами и сбивая пламя пиджаком.

Павлуша был без пиджака, в одной рубашке. Он бросился к кустам, сорвал несколько веток с листьями и стал ими сбивать огонь.

Штанины начали тлеть, страшно пекло ноги, мы задыхались от дыма, но продолжали бороться с пожаром.

А из сада долетал веселый свадебный шум, хохот, песни. Никто не видел, не знал и даже не подозревал, что здесь творится… И как ни кричи — никто не услышит.

— Сено, сено отгрести нужно! Чтоб дальше не загоралось! — вдруг услышал я голос… Гребенючки.

Я обернулся. Пучком веток она торопливо отгребала сено, которое еще не загорелось. Правильно! Сперва нужно перерезать дорогу огню, чтоб дальше не распространялся, а потом уж гасить. Я кинулся помогать ей. Павлуша тоже.

Как потом выяснилось, объявив по радио, она сразу побежала искать нас. И видела, как тащило нас по полю, как вспыхнул змей. И бросилась нам на помощь.

Мы торопливо отгребли сено и снова кинулись в бой с огнем.

Втроем дело пошло лучше. Пожар стал понемногу сдавать. Уже больше было дыма, который нестерпимо ел глаза, так что слезы текли по щекам беспрерывно. Но, несмотря ни на что, мы изо всех сил продолжали борьбу с огнем. И наконец он смирился и погас. Мы еще долго ходили по гари, затаптывая тлеющие места, чтоб не разгорелось снова.