Всеволод Нестойко - Незнакомец из тринадцатой квартирыНезнакомец из тринадцатой квартиры, или Похитители ищут потерпевшего…

Я уже хотел крикнуть ей, чтоб она замолчала (кудахчет, как наседка, тоже мне помощница!), и вдруг почувствовал, что Будка лезет…

Валькины причитания подействовали на него больше, чем наши усилия. А усилия наши были прямо-таки титанические. Я так тянул, что казалось, вот-вот у меня что-то лопнет в груди. Я только тут понял, какие же мы с Явой слабаки. А мы-то себя воображали Власовым и Жаботинским среди васюковских ребят. Ведь мы выжимали кусок рельса, в который звонят на обед в нашем селе, — Ява девять, а я семь раз… А «запорожец» Карафолька еле-еле три раза, а уж Коля Кагарлицкий так и совсем выжать не мог. И когда мы сжимали свои бицепсы, ведь они нам казались тверже, чем тот рельс. А теперь… В голове у меня почему-то все время крутятся слова: «Ох, нелегкая это работа — из болота тащить бегемота…», «Ох, нелегкая это работа — из болота тащить бегемота…», «Ох, нелегкая это рабо…» Ну прямо как испорченная пластинка… Вот ведь бывает: прицепится какая-нибудь песня или слова — и крутятся, крутятся, крутятся в голове.

Будка уцепился руками за край колодца. Мы уже не лежим, мы стоим на коленях и тянем, тянем, тянем из последних сил. Валька тоже вцепилась одной рукой в Будкин ворот и тоже тянет. Вот уже Будка уперся руками, вот уже коленями встал на край… У-ух… С дрожью в ногах от усталости я поднимаюсь.

— Идемте, идемте быстрее на воздух… — затараторила Валька. — Вы все такие мокрые! Вы же простудитесь…

— Постой! А ну посвети, посвети… — нагнулся Ява. — Пистолет… Я его где-то здесь бросил… где-то здесь… Вот!

Он поднял мокрый, в грязи пистолет. Будка взглянул:

— Стартовый? Я — с-сразу догадался, — сказал он, лязгая зубами и шмыгая носом.

«Чего же ты тогда так драпанул, что прямо в колодец угодил?» — подумал я. Но промолчал. Неудобно было…

— Идем, идем… Вы же заболеете… Там поговорим, — тянет нас Валька.

Да мы и не собираемся тут задерживаться — мокрая одежда липнет к телу, зуб на зуб не попадает. И вот снова теплый и такой легкий-легкий воздух охватывает меня со всех сторон.

— Мальчики, выжимайте! Немедленно выжимайте одежду! Я отвернусь… Я не буду на вас смотреть… Вы что, ненормальные?! Немедленно выжимайте! Я уже отошла и отвернулась… Ну!

Ну и упрямая она! И вот мы стоим и выжимаемся. Все остатки сил, что у нас еще были, мы вкладываем в то, чтобы выжать воду из своих брюк и рубашек. Вода журчит на землю. Мы кряхтим и сопим. А Валька стоит в отдалении спиной к нам и, не оборачиваясь, командует:

— Лучше, лучше выжимайте, не ленитесь…

— «Лучше»… Какая умная! — скриплю я.

— Сама бы попробовала… Когда оно не выжимается, — бурчит Ява.

— Говорить легко… — подает голос Будка.

И то, что мы все трое одинаково голые, и то, что все лязгаем зубами и бурчим на Вальку, — все это объединяет нас с Будкой. И я не чувствую почему-то той злости и ненависти к нему, что раньше, хотя он заставил нас пережить это страшное подземное приключение. И с часами еще ведь неизвестно что…

И вот что удивительно: если ты сделаешь человеку что-нибудь хорошее, он тебе становится приятным. И наоборот: тот, кому ты сделал что-то плохое, неприятен тебе.

— Где час-ы-ы? — не столько спросил, сколько пролязгал я зубами, выкручивая штаны.

— Есть, не волнуйся… С-сейч-а-ас получишь… — залязгал в ответ Будка, выжимая рубашку. — A-а, да это такой «чувак»! Б-барахло, а не «чувак»! Смылся… И вообще я про «чувака»… все выдумал. Это Вовка Иванов… Она его знает…

— Как?! А часы?

— Да есть… У него. Они из кармана выпали, когда Вовка тебя с меня стаскивал… Сперва мы хотели сразу отдать, а потом… я придумал вот это самое, с «чуваком», чтоб было интересней… И чтоб вас попугать…

— Ха! — сказал я (мол, кого хотели испугать?!).

— Мы думали завести вас, а когда вы начнете плакать, вывести. Но мы договаривались все вместе это сделать. А пришли только я и Вовка с младшим братом. Ну и…

— Ты думаешь, так легко ночью уйти из дома! — подала голос Валька. — Я целый час в туалете просидела… пока все обо мне забыли и заснули. И тогда — через черный ход. Тебе хорошо, у тебя дома никого, мать в ночной смене. И Вовка с братом на веранде спят, я знаю…

— А ты… ты как тут очутилась? — спросил я, судорожно натягивая штаны (Ява и Будка были уже одеты). Я знал: раз она начала говорить, сейчас обернется. Где вы видели, чтоб девчонка долго говорила, стоя к вам спиной.

— А мне Юрка Скрипниченко ска… Ой! Я не смотрю, я не смотрю! Юрка Скрипниченко сказал. Я только из студии от Максима Валерьяновича приехала (рассказала ему все, что случилось с часами)… Иду — Юрка Скрипниченко. Говорит: «А мы сегодня ночью твоих дружков в пещере давить будем!» Что?! «Как?» — говорю. «А так», — говорит. И рассказал… Ух я разозлилась! «Вы все бандиты! — говорю. — А ты еще и предатель, своих выдаешь…» Он меня за косу… А я его трах по спине…