Всеволод Нестайко: Незнакомец из тринадцатой квартиры, или Похитители ищут потерпевшего…

А сегодня мы еще ничего этого не знаем… Мы лежим навзничь в траве и тихо стонем.

Покатилась в небе звезда.

Защелкал в кустах беззаботный влюбленный соловейко. Неподалеку в свинарнике счастливо хрюкает спросонья свинья, вспоминая с удовольствием что-то свое, свинячье.

Где-то далеко-далеко, в Дедовщине, громко лают собаки.

Пахнет молодой свежей зеленью, медвяным цветом и коровами.

Прекрасная и неповторимая земная жизнь торжествует, продолжая полет в предрассветном просторе вселенной…

Вдруг Ява вскакивает, садится, обхватывает колени руками и утыкается в них подбородком. В глазах у него прыгают бесенята.

— Артистов из нас не получилось — это точно! — решительно говорит Ява. — Я теперь сам ни за что не хочу быть артистом. Пусть даже мне платят в день сто рублей — не хочу. Мне такая нервная работа не подходит. Проваливаться… переживать… Это просто вредно для здоровья. Знаешь, у меня идея, Павло…

«Павло»? Я уставился на него. Никогда он не называл меня Павлом. Что-то в лесу сдохло… Очень уж, должно быть, серьезная идея, раз он так официально меня называет.

— Денисович… если уж так, — подсказываю я.

— Можно и Денисович… — сказал он, даже не улыбнувшись. — Так вот, Павло Денисович, прошлым летом у нас с вами было, по-моему, немало приключений. Так? Так. Если бы эти приключения были не С вами, а с кем-то другим и этот кто-то рассказал бы их вам, было бы интересно? Так? Так вот у меня идея: мы садимся и пишем книгу про наши приключения… Напишем книгу, заработаем кучу денег и поедем в кругосветное путешествие. На материале этого путешествия снова напишем книгу, снова получим кучу денег и снова махнем куда-нибудь. И закрутится машинка… И мы станем писателями… А что — плохо? Писатели… Мы с тобою… Стоим и даем автографы… Карафольке, Коле Кагарлицкому, Гребенючке… А? Здорово! Как мы раньше не додумались? Писатели… Это, брат, не то, что артисты… Артистов тысячи, а писателей — единицы. Вот сколько ты писателей знаешь? Ну, Пушкин… Ну, Шевченко… Ну, Глебов, Квитка-Основьяненко, Котляревский… Ну, Толстой… Ну, Чехов… Горький… Это классики. А из современных? Ну, Гайдар… Ну, Чуковский… Михалков… Ну, Забила, Бычко, Кава… Ну, Близнец… И — все! Писатели — это, брат, такие люди, что… А в детстве, между прочим, были самые обыкновенные пацаны, вроде нас… А Горький, так тот вообще босяком был…

Я слушаю и смотрю на Яву с восхищением. Эх, Ява! Ну что за парень! Какой он все-таки умница! Как хорошо иметь такого толкового друга!

— И главное, риска никакого, — продолжал толковый Ява. — Никаких провалов. В крайнем случае пришлют на доработку… Как Андрею Кекало.

Наш сельский поэт, завклубом Андрей Кекало, уже сколько лет рассылает свои стихи во все республиканские, областные и районные газеты Украины. Столько писем, как он, никто в селе не получает.

Когда его спрашивают: «Ну, как поэтические дела?» — он гордо отвечает: «Прислали на доработку…»

Дорабатывает он, дорабатывает, а там, глядишь, в какой-нибудь районной газете — раз! — и напечатали.

— Ага, конечно, конечно, — говорю я с жаром. — Доработка так доработка! Подумаешь… Все дорабатывают. Ничего страшного.

И мы тут же начинаем обсуждать Явину идею.

Как будем писать?

Очень просто — от руки. Как Пушкин и Шевченко. Некоторые писатели пишут теперь на машинке. Мы не будем. Во-первых, с нашим умением одну страницу три дня придется мурыжить. Во-вторых, кто нам позволит тюкать в сельсовете на машинке. Правда, есть еще у Кекало, но он свою машинку конкурентам не даст. Он сам каждый день тюкает.

В какой форме будем писать?

Прозой… Только прозой. Никаких стихов. И всё — как было. Ничего не привирая. Разве что, как оно у писателей называется, «художественные детали». И писать будем от первого лица, так всегда правдивее выходит. Да и смешно называть себя самих «они». Мы — это мы. Но все время писать «мы» тоже как-то не того… Каждый в отдельности ничего сделать не сможет. Ни чихнуть, ни почесаться, ни в носу поковырять. Нужно будет писать «мы чихнули», «мы почесались», «мы поковыряли в носу»… Глупость какая-то! Чего это я должен чихать или чесаться, когда мне не хочется! Только «за компанию»? Да и совсем оно не художественно получается.

Думали мы, думали и надумали, что, сочиняя вдвоем, будем писать вроде как от одного лица. А другого уже называть по имени. Первую книжку будет писать один «Я», вторую — другой.