Владислав Крапивин - Журавленок и молнии

Валерик слушал, уже не пряча глаз. Потом сказал, сочувствуя Журке:

— Все-таки страшно… Все-таки это не парк.

— Ну, конечно, не парк, в парке веселее, — согласился Журка. — А ты в парке часто бываешь?

— В каком?

— В каком! В центральном, конечно. Там, где всякие аттракционы.

— Не… Я только два раза, давно. Он же далеко.

— Не так уж далеко. Сел на «шестерку» и доехал без пересадок.

— Я знаю. Одному неохота…

— Ну… — сказал Журка, будто переступая черту. — Если хочешь, поехали вместе.

Валерик удивился, весь как-то вскинулся, недоверчиво помолчал и спросил:

— Когда?

— Хоть сию минуту, — стараясь говорить небрежно, отозвался Журка.

— Давай! — с торопливой готовностью сказал Валерик. Схватил с травы перчатки, задрал на животе свитер, сунул перчатки под резинку на поясе и опять опустил подол. Смешно получилось, будто под свитером надулся большой живот. Журка засмеялся:

— Ты что, так пойдешь? В этом малахае и с таким пузом?

— Ой, правда, — виновато сказал Валерик. Скинул в траву кепку, сдернул через голову свитер, бросил перчатки. Окликнул одного из малышей:

— Толька, я больше не играю. Надевай это все, если хочешь. Вставай за меня.

Бойкий веснушчатый Толька охотно забрал вратарское снаряжение, а Валерик робко спросил Журку:

— Так можно?

Он остался в белой майке с рукавами, на которой оранжевой и черной краской была напечатана улыбающаяся рожица тигренка. Она полиняла от многих стирок, но все равно выглядела задорно, по-боевому.

— В самый раз. Поехали, — сказал Журка. И спохватился: — Подожди. Ты зайди домой, маме скажи, что поехал…

Мамы нет, она еще не скоро придет, — чуть насупившись, объяснил Валерик. — Она к тете Лене поехала, чтоб насчет обмена комнаты договориться. Нам с этими соседями не житье…

Журку смутила его взрослая озабоченность. Но Валерик уже думал о другом. Он смотрел на Журку преданно, нетерпеливо и с беспокойством: «Ты не передумал?» И вдруг сказал:

— Может, ты думаешь, у меня денег нет? У меня полтинник есть. Вот… — Он неловко полез пальцами в плоский кармашек у пояса.

— У меня тоже есть, — весело откликнулся Журка. — На карусель хватит. У тебя голова на каруселях не кружится?

— Не-е…

Писать большие письма Журка не любил. Потому что рука не успевала за мыслями — все, что пишешь, получалось коротко и сбивчиво. Хорошо бы придумать машинку, которая читает мысли и сразу печатает их на бумагу. Тогда получилось бы вот что:

«Ришка, здравствуй!

Это уже второе мое письмо. В первом я послал ленточку «Windrose» и рассказал, как мы с папой мчались в аэропорт и вдруг — камень. От тебя письмо я тоже получил, но ты, когда его писала, мое первое письмо не получила. А теперь, наверное, получила и снова напишешь. Да?

…Ришка, я про того Валерку, который бросил камень. Я его должен был ненавидеть, а злости у меня не появилось. Почему-то даже наоборот… Понимаешь, Ришка, он беспомощный. И он на меня так смотрел, будто я для него последняя защита… В общем, я на другой день его разыскал и повез с собой в парк. Ну, в те места, где мы с тобой играли в прошлом году… Там теперь еще один новый аттракцион «Спутник на орбите». А на железной дороге вагончики новые, разноцветные, а на них всякие звери нарисованы… Ришка, а во Владимире хороший парк? Там у вас в городе, говорят, кремль старинный на холме, красивый… Может, и правда, приеду. Мы там везде полазим, ладно?

…Я опять про Валерку. Сперва он какой-то боязливый был, а потом сделался… ну, обыкновенный. Даже веселый. Мы с ним в парке чуть ли не до вечера проболтались, все деньги на карусели и на мороженое извели. А есть-то, знаешь, как захотелось! Я ему говорю: «Пойдем к нам, пообедаем. Не бойся!» Ну, а он, конечно, уперся. Да и я бы на его месте тоже… Тогда я, знаешь, что сделал? Повел его к Лидии Сергеевне. Чуть не силой затащил. А она обрадовалась. С Валеркой так же, как со мной, стала разговаривать. Будто давно его знает. Начала нас обедом кормить. Валерка опять будто заморозился, но потом ничего, оттаял. А тут еще Максимка с улицы пришел, начал меня и его вопросами донимать. С ним не заскучаешь, с Максимкой, ты же знаешь. Болтал, болтал, а потом мне говорит:

«Ты мне котенка подари-ри скор-рее» (он на днях «р» начал выговаривать, старается теперь). Я говорю:

«Какого котенка?»

«Ну, Федот же когда-нибудь выр-родит котенков».

Мы с Лидией Сергеевной поглядели друг на друга и надуваться начали, чтобы хохот удержать. Потом я говорю: