Любовь Воронкова - Старшая сестра

– Почему-то ко мне – всегда потом! А сначала – всегда к кому-нибудь другому! – недовольно сказала Тамара.

Шура с упрёком посмотрела на неё:

– Тамара, но ведь там же маленькие дети! Сиротки! Как же им одним на Новый год?..

Тамара пожала плечом.

– Ну, пусть тогда твоя мама придёт к моей маме! – потребовала она.

Шура смутилась. А разве она распоряжается своей мамой?

И она ответила как могла мягче:

– Я попрошу маму. Я скажу ей. Если она сможет, то, наверно, придёт. Но я же не знаю…

Тамара замолчала и нахмурилась. Она поняла, что Екатерина Егоровна не придёт к её маме.

Директор школы Марья Васильевна просматривала списки успеваемости. Услышав лёгкий стук в дверь, она сдвинула очки на лоб:

– Войдите.

Вошла Елена Петровна. Усталые, с припухшими веками глаза Марьи Васильевны приветливо засветились, сразу украсив её немолодое, давно утратившее свежесть лицо.

– Вы расстроены? – сказала она, жестом предлагая Елена Петровне сесть.

– Я пришла посоветоваться с вами, – ответила Елена Петровна садясь.

Марья Васильевна молча ждала, всё так же приветливо глядя на Елену Петровну, на её опущенные большие ресницы, на морщинку меж тёмных красивых бровей.

– Мне трудно, – сказала Елена Петровна, и морщинка стала ещё резче, – со мной не считаются. А как заставить считаться – не знаю.

– А что же случилось, друг мой? Что вас встревожило? Ваш шестой класс… – Марья Васильевна перелистала несколько страниц, лежащих на столе. – Ну, что же? Ваш шестой по успеваемости на одном из первых мест. Даже Белокурова подтянулась – последний раз по математике у неё пятёрка…

– Это случайная пятёрка, – хмуро возразила Елена Петровна. – И я знаю, откуда она взялась. А посмотрите, что у неё по другим предметам.

– Да-а… Какие скачки! Одно время совсем было выровнялась, а потом опять – вниз, вниз…

– Выровнялась, когда с ней занималась Стрешнева Зина. А как стала самостоятельно заниматься – так и пошла вниз.

– Может, кто-нибудь другой из девочек помог бы ей?

– А почему ей всё время должен кто-то помогать? – горячась, возразила Елена Петровна. – Почему это? Что она – убогая, больная? Или у неё дома заниматься негде? Она в лучших условиях, чем любая девочка в классе, и почему-то другие без конца должны ей помогать, тащить её, тратить на неё и силы и время… Разве у других девочек больше сил и времени, чем у неё? Это неправильно – нянчиться с лентяями!

Марья Васильевна спокойно ждала, пока Елена Петровна выскажется. И, встретив её ясный взгляд, Елена Петровна сказала:

– Ну, вот видите… У меня совсем нет терпения.

– Насчёт того, что мы иногда напрасно нянчимся с лентяями, вы правы, – ответила Марья Васильевна.

– Это просто несправедливо по отношению к другим ученицам! – возмутилась Елена Петровна. – Разве им без этого мало дел?

– Дружок мой, я согласна с вами, – повторила Марья Васильевна, не повышая голоса, однако в этом спокойном тоне послышалась такая твёрдая и даже немного повелительная нотка, что Елена Петровна больше не решилась прервать Марью Васильевну. – Об этом я не раз думала сама, – продолжала Марья Васильевна, – и, если помните, не раз высказывала эту мысль на педсовете. Очень рада, что вы так горячо относитесь к делу. Но что же вас волнует сейчас?

– Вот я и подумала, – сказала Елена Петровна: – пусть Белокурова возьмётся за уроки как следует, без чужой помощи. Девочка, которая тащила её, как ленивого осла, больше не может… У неё слишком большое горе дома… Я говорю о Зине Стрешневой.

– Так что же вы решили?

– Я решила вызвать мать Белокуровой. Хотела поговорить с ней.

– Поговорили?

– Нет. Я послала с Тамарой записку, но мать не пришла.

– Бывает и это.

Елена Петровна встала и отошла к окну.

– Вот вы спокойно относитесь к этому, а я не могу! – сказала она. – Когда нашалят девочки, или напроказят, или ошибутся в чём-то, я все эти дела разбираю спокойно, уверяю вас. Но когда взрослый человек, мать ребёнка, который учится у меня, отказывается прийти на моё приглашение, я этого не понимаю! Ну ещё если бы ей было некогда, но ведь она же нигде не работает…

– Друг мой, – остановила её Марья Васильевна, – люди есть на свете всякие. И родители есть всякие. Иногда неизвестно, кто больше нуждается в наставлении: ребёнок или его мать. Ну, представьте, что вы врач, а она – больной…

– Больной! – Елена Петровна негодующе пожала плечами.

– Да, да, больной, – продолжала Марья Васильевна. – Ну не туберкулёзом, скажем, и не ангиной или ещё там чем, а болен этот человек зазнайством, или некультурностью своей, или, может быть, ленью… Вот и надо попробовать как-нибудь полечить этого больного.