Любовь Воронкова - Старшая сестра

– А почему ему так показалось, что ты устаёшь?

– Ну, он поглядел на меня, говорит: «Сядь-ка со мной. Ну и позеленела ты!» Так ему что-то показалось. Сказал: «Гулять надо». Он уж у нас такой – так за всеми и глядит! Заботливый уж очень!

– Посадил и сказал: «Устаёшь»? И потом сказал: «Гулять надо»?

– Ну да!.. Ну ладно, давай писать скорее, а то он и правда выдумает – в школу пойдёт.

Зина почти до конца дописала работу. А когда подняла голову, чтобы посмотреть, как идёт дело у Тамары, то увидела, что Тамара сидит с высохшим пером, остановившись на полуслове. Зина посмотрела в её глаза, полные какой-то невесёлой думы, и поняла, что мысли Тамары далеки от сочинения.

– Ты о чём задумалась? – окликнула её Зина. – Пиши скорее!

– А почему мой папа никогда со мной не разговаривает? – задумчиво, скорее обращаясь к самой себе, сказала Тамара. – Никогда, никогда!

– А ты с ним не разговариваешь тоже? – удивилась Зина. – Никогда?

– Никогда! – ответила Тамара. Но тут же тряхнула головой, откинула со лба крупные растрепавшиеся завитки я усмехнулась: – Да и не надо. И не о чём нам с ним разговаривать…

Но Зина видела, что и усмехается она притворно и говорит не то, что думает. И на душе у неё не так хорошо, как старается показать.

«А что, если бы и наш папа никогда с нами не разговаривал? – подумала Зина. – Приходил и уходил бы. Как чужой. Ой, нет, нет! – У Зины даже сердце заныло от этой мысли. – Разве так может быть? Нет, так не может быть! Так ни за что не может быть! Папочка наш золотой, дорогой!.. Не разговаривать – ведь это всё равно что его вовсе не было бы!»

А представить себе, как бы они жили, если бы не было её отца, Зина не могла ни на одну минуту. И тёплое чувство жалости к подруге скрасило и согрело часы их совместных занятий.

Вот и наступил этот день, которого с радостным нетерпением ждала Зина: день её рождения. Зина проснулась, но лежала, не открывая глаз. Можно было чуть-чуть подольше понежиться в постели – сегодня воскресенье, в школу не идти. Праздничный запах пирогов уже бродил по квартире, как бы возвещая, что сегодня день особенный и совсем не такой, как все другие дни, полные забот и разных дел. Сегодня только одно дело – праздновать.

Антон уже встал. Он сбегал на кухню. Потом потихоньку подошёл к Зине; приподнявшись на цыпочки, заглянул в её лицо – спит или проснулась? Зина сонно посопела носом. Тогда Антон что-то осторожно сунул ей под подушку и убежал. Зина хотела повернуться, посмотреть, что такое он тут положил, но Антон снова вбежал в спальню. Он подошёл к Изюмке и стал шёпотом будить её:

– Спит и спит. А у Зины день рождения. Изюмка, ты забыла, да?

Изюмка открыла свои круглые тёмные глаза, с минуту смотрела на Антона, ничего не понимая спросонья. И вдруг вспомнила и сразу вскочила, чуть не упав с кровати.

– Тише, тише! – зашипел Антон. – Разбудишь.

Зине очень хотелось рассмеяться, но она только покрепче зажмурила глаза. Изюмка прошлёпала босыми ножонками по всей комнате, подкралась на цыпочках к Зининой кровати. Тут они с Антоном что-то пошептались, зачем-то вытащили из-под кровати Зинины башмаки. Один башмак вырвался из рук Изюмки и упал, стукнув каблуком. Ребята затаили дыхание, примолкли, прислушались. Зина для их успокоения опять посопела носом. Ребятишки ещё пошелестели немножко и побежали на кухню. И Зина слышала, как они оба кричали маме ещё из коридора:

– Мама, готово! А она всё спит и спит!

– Всё спит? – отозвалась мама. – Ишь ты какая! Надо разбудить её, а то весь свой праздник проспит…

Зина поспешно укрылась с головой одеялом. Мама, Изюмка и Антон вошли в спальню, встали у Зининой постели и запели хором:

– И давайте ей пятки щекотать! – закричал Антон.

Тут одеяло взлетело над Зиной, и она со смехом вскочила с постели. Мама держала на блюде большой круглый пирог с вареньем. На пироге, выложенное тестом, красовалось имя Зины.

Зина, счастливая, как весенний скворец, запрыгала и заплясала вокруг мамы. А вместе с ней запрыгали и Антон с Изюмкой.

Мама не очень хорошо чувствовала себя сегодня, с трудом поднялась утром. Это с ней бывало иногда – глухая боль в области сердца отнимала силы. Но она никогда не придавала этому значения: поболит и перестанет. Так бывало всегда: мама полежит на диване, отдохнёт – смотришь, всё и прошло.