Джанни Родари - Жил-был дважды барон Ламберто, или Чудеса острова Сан-Джулио

— Предатели! Убийцы! Вот как вы соблюдаете договор! — кричит Ансельмо.

Он расталкивает их, тормошит, пытаясь разбудить, но безуспешно. Они спят так крепко, что их можно было бы принять за убитых, если бы не равномерное и немного затруднённое дыхание.

Ансельмо бьёт по щекам синьору Мерло, брызгает водой на лица других, дёргает их за руки. Ничего не помогает. Они не проснутся, даже если палить из пушек.

«Снотворное! — думает Ансельмо, оглядываясь, чтобы найти зонт, который уронил где-то. — Это работа Оттавио!»

— Проснитесь! Проснитесь! — снова кричит он, обливаясь слезами. — Продолжайте работать!

Его крики настораживают часовых, и они прибегают наверх, узнать, в чём дело.

— Барон умер! — плачет Ансельмо. — Он умер во сне. И вам тут больше нечего делать. Уходите отсюда!

— Спокойствие! — говорит главарь бандитов, которого позвали часовые. — Спокойствие, и ещё раз спокойствие! Осмотрим труп.

Сомнений нет. Барон скончался. Смерть констатирует бандитский врач.

— По-моему, — говорит он, — смерть наступила в результате сердечно-сосудистого коллапса.

— И ничего подозрительного? Никаких следов уколов? Может, кто-то отравил его?

— Я абсолютно исключаю это. Барон умер своей собственной смертью.

— Интересно, — говорит главарь банды, — а как поживает палец?

Бандитский врач разбинтовывает руку и говорит, заикаясь:

— Палец вырос наполовину. Доживи барон до утра, у него стало бы два указательных пальца, а всего, следовательно, десять, как и прежде. Двадцать, считая пальцы на ногах.

— А вы, — обращается главарь банды к синьору Ансельмо, — отправляйтесь в свою комнату и сидите там. Двое будут сторожить вас. А где тот, другой?

Оттавио ещё спит в своей постели ангельским сном. Когда ему сообщают, что дядя Ламберто отошёл, как говорили прежде, в лучший мир, он велит подать платок и прикрывает глаза, чтобы никто не заметил, что у него нет слёз.

Бандиты запирают его на ключ и поднимаются наверх, в мансарду. Тут беспокоиться не о чем. Все спят как сурки, и нет никакого способа разбудить их. Достаточно запереть дверь и поставить рядом часового.

— Теперь, — решает главарь банды, — подумаем о себе. Живой барон Ламберто являл для нас перспективу получить двадцать четыре миллиарда. За его труп нам не дадут и сольдо!

— У нас есть его племянник, — замечает кто-то из бандитов.

— Он стоит ещё меньше. В своём последнем завещании барон оставил ему только парусную лодку. Он этого ещё не знает, но мне известно доподлинно.

— Так что наша затея провалилась. Нам остаётся только дать дёру.

— Ну да — и попасть прямо в лапы полиции, которая окружает остров.

— А лётчик, который должен прилететь за нами?

— И не подумает лететь, потому что ничего не заработает.

Главарь банды оценивает положение.

— Надо что-то придумать, чтобы уйти отсюда незаметно.

— Может, превратиться в невидимок...

— Не говори глупостей.

— Пророем туннель под островом, под озером, под горами и выйдем прямо в Швейцарию!

— Помолчи, дай подумать.

— А что, разве только ты умеешь думать?

— Думайте и вы, все думайте, только про себя и не болтайте глупостей.

Главарь думает, думает, но это всё равно что царапать мрамор: ничего не получается — ногти не берут его.

Время от времени кто-нибудь вдруг оживляется, будто готов выдать идею, но тут же сникает. И сам понимает — не то...

— Да нет, не годится...

К тому же почти все двадцать четыре Ламберто всё время отвлекаются от главного — кто мысленно переносится на пляж на Балеарские острова, кто видит себя на балконе гостиницы в Макиньяна...

Только главарь умеет сосредоточиться на главном, причём так, что даже зубы ныть начинают. Однако нужная мысль всё-таки не приходит.

— Возьмём-ка словарь, может, он что-нибудь подскажет, — решает главарь.

Не все знают, что такое словарь, но молчат, чтобы не выдать своё невежество. Впрочем, главарь уже достал из шкафа какую-то толстенную книгу, открыл и наугад ткнул пальцем в страницу.

— Светопреставление, — читает он. — Да, если б наступил конец света, в суматохе мы, конечно, могли бы удрать даже в Сицилию. Попробуем ещё.

Теперь его палец останавливается на слове «рысь».

— Плотоядное млекопитающее, распространённое в Европе, — читает он. — Ловкий, подвижный хищник с очень мягкой шерстью, с кисточками на кончиках ушей.

Далее попадается слово «тальк».

— А вот это нам годится, — говорит кто-то из бандитов. — Закажем двадцать четыре мешка талька, спрячемся в них и отошлём обратно. Мол, вы нам прислали белый, а нам нужен розовый тальк. По дороге спрыгнем с грузовика...