Алексей Сочев - Первое знакомство (сборник)

Петя задумался. По-своему дед, конечно, прав, и возражать ему не приходится. Вот только зачем он затеял этот разговор?

— Что ж ты молчишь? — спросил старик.

— А к чему ты всё это говоришь?

— А вот к чему. Если все в мире трудятся, то как быть человеку?

— Странный вопрос, — недоумевающе пожал Петя узкими плечами. — Даже Энгельс сказал: «Труд создал человека».

— Ишь ты! — довольно ухмыльнулся дед. — Хорошо сказал. А ты откуда знаешь?

— Лозунг у нас в школе такой висит.

— Ну, а ты как? Согласен с этим лозунгом?

— Конечно, согласен.

— Стало быть, ты тоже хочешь трудиться? — вкрадчиво спросил дед.

Петя взглянул на него и весело расхохотался:

— Так вот ты к чему! Хитрый ты, дед. Мне трудиться ещё рано. Мама говорит, что, когда организм находится в периоде оформления, всякое утомление отрицательно действует на его развитие.

— Ох ты! — Дед даже остановился от удивления. — Прямо как лектор по распространению наук. Ну, а если твой развивающийся организм не переутомлять?

— Смотря чем… — уклончиво ответил Петя.

— А я в твои годы уже и косил, и за лошадью ходил, и строгал, и тесал. Отец мой, твой прадед, на войне погиб, а я в семье за старшого остался. Хочешь не хочешь, а становись кормильцем. И вот видишь, — дед похлопал себя по могучей груди, — мой организм, слава богу, оформился, а твой что-то запаздывает. Может, подгоним его оформление трудом? А?

— Смотря каким, — опять уклонился Петя от ответа. — Топор, например, мне мама настрого запретила даже в руки брать, к лошадям близко подходить нельзя, а насчёт косы и говорить не приходится.

— Куда тебе с твоей цыплячьей фигурой косить! — насмешливо заметил дед. — А запретов твоей мамаши как раз хватит, чтобы тебе до самой старости пролодырничать. Ну, да мы начнём с маленького: выучишься рыбалить да картошку окучивать. Смотри, чтоб борщ всегда был с рыбой, а картошки всего три рядка в день обработать. Я специально для тебя часть огорода оставил.

Петя посмотрел на ровные ряды картофеля, мимо которого они проходили, и насмешливо фыркнул.

— Это и всё? Смешной ты, дед! Да я всю эту картошку одним мизинчиком и выполю и окучу.

— Не говори «гоп», пока не перескочишь, — наставительно заметил дед. — Ладно, посмотрим, что ты за богатырь. А теперь рыболовные снасти проверим да червей накопаем — завтра чуть свет у речки нужно быть.

Дед несколько минут тормошил внука, но Петя не мог проснуться. Тогда старик взял мальчика на руки, вынес во двор и положил прямо под копной на росистое сено. Петя потянулся, протяжно зевнул и сел.

— Ещё так рано… — умоляюще сказал он.

— Будет поздно, тогда и идти незачем. Бери ведёрко, пошли.

Спотыкаясь, Петя поплёлся вслед за дедом.

Петя впервые встречал рассвет на реке, и торжественная красота природы захватила даже его равнодушное ко всему сердце. Как быстро и в то же время незаметно наливается восток сначала бледно-розовым, затем всё более ярким, а теперь уж совсем золотым светом! Сейчас появится солнце. Вот уже брызнули его лучи, загорелась огненная корона… А река! Да это ж не река, а зеркало, и всё, что в ней отражается, и камыш, и вербы, и небо, — кажется ещё ярче, словно покрытое лаком. Мальчик тронул старика за рукав и спросил тихо:

— Деда, а почему река вся в пару, будто она закипает?

— Это она дышит… — также шёпотом ответил дед.

— Мы когда-то ездили встречать солнце на Ай-Петри, там оно мне не понравилось.

— Солнце везде одинаковое, только люди на него разными глазами смотрят.

Дед размотал удочки, наживил их и забросил ровным полукругом. Затаённая тишина и насторожённые поплавки увлекли Петю. Он протёр глаза и с интересом уставился на поплавки.

Прошло пять, может быть, десять минут. Вдруг один поплавок вздрогнул, наклонился и начал плавно уходить под воду. Дед резко подсёк, удилище согнулось, и леска с шипением начала резать воду. Петя открыл рот, приподнялся да так и замер, точно окаменел. Борьба была недолгой. Дед ловко подвёл рыбу к берегу, а затем внезапным рывком выбросил её на траву. Это был громадный старый окунь. Он прыгал по земле, вырывался из Петиных рук, и мальчику долго пришлось повозиться, прежде чем удалось вытащить из зубастой пасти крючок. Пока Петя любовался окунем, дед опять протянул руку, крякнул, и блестящая, слегка отливающая золотом краснопёрка тяжело шлёпнулась в траву.

У мальчика азартно загорелись глаза, задрожали руки.

— Дедушка, и я! Где моя удочка?