Любовь Воронкова - Девочка из города (сборник)

Светлана, соскучившись в избе, пришла к ней в огород и, аккуратно приподняв платьице, присела на бревнышко.

– Это что растет? – спросила она.

– Капуста.

– Капуста? Но… бабушка! Вы же ее испортите этим!

Бабушка удивилась:

– Чем – этим? Навозом-то?

– Ну да. Она же будет плохо пахнуть!

– Это добро всякий злак любит, –сказала бабушка, – и капуста тоже. А ты что фыркаешь – нешто оно поганое?

Светлана чуть-чуть скривила губы и приподняла свой маленький, словно защипнутый нос. Уж эта бабушка – скажет тоже!

Пушистые светло-зеленые кусты малины, росшие у изгороди, вдруг тихонько зашуршали и раздвинулись. В щелочку глядели на Светлану большие Анискины глаза.

– Бабушка, – с улыбкой сказала Светлана, – гляди-ка!

Бабушка выпрямилась:

– Кто там? Аниска? А! Ну иди сюда, не бойся, чай, не кусаюсь.

Аниска обогнула огород и вошла в калитку.

– Ты за заколкой пришла, да? – спросила Светлана.

Аниска отрицательно покачала головой.

– А зачем же тогда?

– Ну что такое – зачем да зачем! – сказала бабушка. – Пришла, да и все! Вот что, Аниска, возьми-ка нашу барышню да поведи куда-нибудь. Вишь, сидит без дела, не знает, куда себя девать.

Аниска улыбнулась, крупные зубы сверкнули, как белая речная галька.

Светлана вскочила:

– Бабушка!

– Ну, чего ты?

Светлана подошла к ней, пригнула к себе ее голову и зашептала:

– Бабушка, что вы! Как я с ней пойду? Ведь она же чуднáя…

Бабушка посмотрела на Светлану сурово, с неудовольствием:

– Это кто же тебе такую басню сказал?

– Девочки.

– Экие злыдни твои девочки! Если человек на них не похож, так у них уж и «чуднáя»! Иди, иди, она плохому не научит!

Светлана подошла к Аниске:

– Ну… пойдем.

– Со мной? – спросила Аниска с затаенной радостью.

– Ну конечно.

– В лес?

– Ну хоть в лес…

Девочки вышли на узкую тропочку, которая сквозь кудрявую травку пробиралась вдоль деревни к пруду.

– Только ты, Аниса, мне что-нибудь рассказывай. А то будешь молчать да молчать… Я тогда от тебя убегу!

Аниска задумчиво посмотрела на нее:

– А рассказывать про все?

Светлана повела тонкими бровками:

– Какая ты странная. Конечно, про все, почему же нет?

– Вот здесь наш дедушка умер, – вдруг сказала Аниска.

Светлана остановилась:

– Где?

– Вот на этой тропочке.

– Как?… Почему?…

– А у нас немцы были тогда. Они не велели вечером на улицу выходить. А дедушка вышел. Покурить ему захотелось, уж очень ему захотелось покурить. Он пошел к дяде Егору – нет ли у него самосаду? А немец ему кричит: «Стой! Стой!» А дедушка наш глухой был. Идет да идет. Ведь еще и не темно было, смеркалось только. А немец из ружья – бум! Дедушка схватился за грудь, покачался, покачался и лег на снег. Вот здесь и умер.

– А ты почем знаешь? Ты же не видела!

– Мать рассказывала…

Светлана со страхом смотрела на зеленую солнечную тропочку:

– Ой… Уйдем отсюда. Уйдем скорей! Побежим в поле – догоняй!

Светлана припустилась бежать, легкая, как котенок. Красные ленточки в косах распустились на ветру. Аниска бросилась за ней. У нее были крепкие ноги, и бегала она, топая, как жеребенок. Она уже раз пять догоняла Светлану, но, догнав, не решалась схватить ее – а вдруг рассердится? А Светлана останавливалась, прыгала на одной ножке и, смеясь, дразнила:

– Не догнать! Не догнать!

И была очень рада, что Аниска никак ее не догонит.

Потом тихонько шли к лесу без тропки, прямо через поле, засеянное льном. Тонкие жесткие стебли стегали по ногам.

– А на этом поле весной самолеты садились, – сказала Аниска.

Светлана удивилась:

– Настоящие?

– Ага. Настоящие. С летчиками. У нас тогда на зеленя какой-то вредитель напал – вот с этих самолетов все поле и опрыскивали. Как дождиком.

– И ты видела?

– Все видели. А Степка Лукошкин у летчика спросил: «Можешь без отдыха до границы долететь?» А летчик говорит: «А почему без отдыха? Мы можем на облачко присесть, отдохнуть, да и дальше!»

Светлана поглядела на теплое синее небо, на крутое белое облако с темным донышком.

– Как на облака присядешь? Ведь они из пара! Ты ведь знаешь, что они из пара? Ты в каком классе?

– Во втором. Буду в третьем.

– У, большая, а во втором. Я уже в четвертый перешла! Ты, значит, и не пионерка?

– Нет.

– А меня зимой приняли. А почему не вступаешь?