Владимир Железников - Чучело-2, или Игра мотыльков

Сколько раз в жизни он мечтал об отце, сколько раз плакал втихомолку, завидуя другим детям. Он всегда чувствовал себя обойденным, ущербным, неуверенным. Когда другие мальчишки, еще в детском саду, спрашивали ехидными голосами: «А кто твой папа?» — он, уже заранее готовый к этому коварному вопросу, как бешеный бросался на обидчика. А когда Лиза по вечерам укладывала его спать, а потом, думая, что он уснул, прихорашиваясь, исчезала, до него долетал запах ее духов, и он подолгу не спал, разговаривая с несуществующим отцом.

О чем они только не говорили, куда только не ходили! И по реке плавали на быстроходном катере, летящем над водой, и по деревьям лазали, и в зоопарке были, и в цирке, и на мотоцикле гоняли, и почему-то чинили крышу бабушкиного дома. Потом отец ему подарил настоящего, живого тигренка, и он каждый вечер, когда Лиза убегала, вставал, шел к холодильнику, доставал оттуда молоко, наливал в блюдце и подсовывал под кровать, приговаривая: «Ну попей, полосатенький».

Лиза, вернувшись, убирала блюдце с молоком, а он упрямо опять ставил и еще плакал, что она хочет, чтобы его тигр умер от голода. Костя помнил до сих пор, как Лиза повела его к врачу, а тот спросил: «А ты не боишься тигра?» А он ему ответил, что не боится, потому что тигр добрый, сильный и очень его любит. «А откуда ты знаешь, что он полосатенький и любит тебя?» — спросил доктор. «Как откуда? — удивился Костя. — Тигр же, когда меня видит, улыбается».

Когда Костя стал старше, отец стал ему сниться. Они были где-то на войне, и он вытаскивал отца, тяжело раненного. Даже сейчас, совсем недавно, во время концерта, он почувствовал, что отец сидит в зрительном зале. Откуда это возникло, он не знал. Вспыхнуло в голове и исчезло.

Костя увидел, как Глебов подошел к Лизе, протянул руку, чтобы дотронуться до ее плеча, но замер в нерешительности.

— Лиза, я не хотел, — услышал он глухой голос Глебова. — Сорвалось. Забыл про свое обещание.

— Уйди, Борис, — попросила Лиза, не открывая лица.

— Пойми, ничего страшного не произошло. Все живы-здоровы… и я, например, очень счастлив. — Глебов оглянулся на Костю, ища поддержки, но тот быстро отвел глаза.

— Уйди, — устало повторила Лиза, не глядя на Глебова.

— Хорошо, я уйду. — Он снова посмотрел в сторону застывшего на тахте Кости. — До завтра?… — Глебов ждал Лизиного ответа, но так и не дождался.

Костя слышал его шаги, медленные, с остановками; наконец щелкнул замок, дверь скрипнула, захлопнулась. Тишина обволакивала Костю — убаюкивала его, он растворялся в ней. Перед ним неотступно стоял молчаливый Глебов. Вдруг Костя почувствовал странное: губы у него сами собой растянулись в улыбку. Он рывком встал, посмотрел на Лизу, которая все еще сидела согнувшись и уронив голову на руки.

— Мать, а мать, ну что случилось? — Костя обнял Лизу, пытаясь заглянуть ей в глаза. — Не узнаю коней ретивых.

— Да замолчи ты, дай подумать. Голова раскалывается.

— Не понимаю… Нам подвалила удача. В такой подходящий момент. Кстати, можно узнать: почему надо было молчать об этом?

— Это ты! — закричала Лиза, не отвечая на вопрос. — Ты во всем виноват!

— Я? — удивился Костя.

— А кто же? Если бы не эта твоя дурацкая выходка с машиной, все бы обошлось.

— Подумаешь, прокатился на машине, — дерзко заметил Костя.

— Подумаешь? Несчастный балбес!.. Ты меня и себя загнал в капкан! Все дети как дети!..

— Хватит! Все равно я не буду жить по правилам. Ясно?

— Скотина! — Лиза размахнулась и отвесила Косте увесистую пощечину.

— Ты что?! — Костя побелел от злости. — Ах так?… Ну, этого я тебе никогда не прощу! Ненавижу!

Бросился к выходу, от ярости никак не мог открыть замок: у него руки ходили ходуном.

Лиза догнала взбешенного Костю: она знала, в этом состоянии он неукротим. Она и сама испугалась. Как она могла его ударить, при его-то обидчивом характере? Лиза обняла Костю, он вырывался, а она прижимала его изо всех сил, уводя обратно в комнату и приговаривая:

— Ну, прости, прости… Это не ты виноват, а я… Успокойся. Сейчас ты поймешь, расскажу, и ты поймешь… — Ее речь обрывалась, слова с трудом слетали с губ. — Пожалуйста, не ругай меня, а то я просто умру. Ладно?… Костик, Костик, я так виновата перед тобой, гораздо больше, чем ты передо мной. Совсем я запуталась. И перед Глебовым виновата. — Она замолчала.

— Да ладно, мать. Я не возражаю против… отца.

— Не возражаешь? — Лиза посмотрела на него и поняла: он рад Глебову, хотя даже сам еще до конца не понимает. — Бедный ты мой, бедный… — Она погладила его голову, он припал к ней, склонился, прижался; он так давным-давно к ней не прижимался, и это ее окончательно добило. Теперь-то уж точно она не знала, что ей делать дальше.