Зинаида Канониди - Королевская лепёшка

— Приедешь! — просиял Ахмет. — Обязательно приедешь!

— «Приеду» нужно говорить, — поправил майор Лисицын. — Да, брат, тебе надо много потрудиться, чтоб и арабскую и русскую грамоту одолеть. Но где наша не пропадала? — спросил он весело и что-то написал в книжке. Потом пожал руку Ахмету, как взрослому, обнял на прощанье: — Пиши, брат! Алёшка будет рад, он уже в третий ходит. И я буду рад!

С тех пор прошло много лет. Ахмет, конечно, вырос, стал очень похож на своего отца-рыбака. Он много учился и много работал. И, как лучшего ученика и сына героя-партизана, его решили послать в Москву — на учёбу в высшую школу.

И вот она, Москва! Он первый раз в жизни летел на вертолёте. С аэродрома можно было доехать до центра на автобусе, можно на вертолёте — так быстрее. А Ахмету хотелось быстрее, быстрее! С высоты он пытался узнать, где та улица, на которой живёт майор Лисицын. «Алжир большой, а Москва ещё больше!» — думал Ахмет. «Алжир красив, а Москва ещё краше!» — казалось ему.

На такси он подъехал к дому майора Лисицына. Вместе с ним в кабину лифта вошёл сероглазый паренёк.

— Тебе какой этаж? — спросил он Ахмета.

— Извините, не знаю…

— А какую квартиру?

— Сто двадцать вторую, пожалуйста!

— Так это к нам! — сказал паренёк весело.

— Нет. Я к майору Лисицыну.

— Эге! А майора-то давно нет!

— Нет? Как это — нет? — испугался даже Ахмет. — Но он мне письма писал!

— Нет майора Лисицына, есть подполковник Лисицын! — засмеялся Алёша и вышел из лифта. Своим ключом он открыл квартиру и с порога крикнул: — К нам гость! Угадайте, кто?.. Из Алжира!

Навстречу им вышел отец Алёши, подполковник Лисицын. Он нисколько не постарел, только лоб стал выше и глаза светлее.

— Ого! Нашего полку прибыло! — сказал он, обнимая Ахмета. — Ну, как твои успехи, докладывай, брат! Прочитал, что я тебе написал в книжке на прощанье?

— Прочитал.

— Что?

— Вы написали: «Мы мирные люди, но наш бронепоезд…»

— …стоит на запасном пути! — подхватили отец и сын Лисицыны.

— Эй, мирные люди! — послышалось из другой комнаты. — Скорее за стол, борщ стынет! — Это мать Алёши звала их к обеду.

Ахмет сидел за столом, накрытом белой скатертью, ел русский борщ со сметаной, и ему было так хорошо, как в детстве, когда были живы отец и мама.

— Жаль, что ты летом приехал, — сказал Алёша. — В Москве, знаешь, что самое интересное для африканца?

— Что? — спросил Ахмет.

— Снег!

— Ничего, — успокоила мать Алёши. — Придёт зима, навалит снегу, ещё успеет налюбоваться.

— Как бы не простыл наш Ахмет, он же не привык к зиме, — сказал отец Алёши — сказал так, будто и Ахмет был его родным сыном.

— Я не буду болеть, — заверил Ахмет. — В Москве и снег тёплый.

— Откуда ты знаешь? — удивился Алёша. — Ведь у вас снега не бывает.

— Знаю… Старик Паша́ всегда говорил: «Люди злые — и солнце не греет, люди добрые — и снег тёплый». А вы, русские, — добрые.

— Ну, браток, это смотря к кому, — сказал подполковник Лисицын. — С друзьями мы, верно, добрые, а с врагами… сам понимаешь.

— Я понимаешь! — кивнул Ахмет, и все за столом улыбнулись.

Кускус — кушанье из ячменной или пшеничной муки.

Сиеста — полуденный отдых.