Иосиф Дик: В нашем классе

Парамонов захохотал:

— Ох, и дурак же ты, что связался! А трубочистом не хочешь быть? Зря ты ему, Федька, часы и самописку давал!

— Сам ты, Парамоша, дурак, — спокойно сказал Димка. — Я ни с кем не связывался, а пошел по собственной охоте. А вы что по улицам шатаетесь?

— Бутылки несем в магазин сдавать. Деньги нужны — в кино идем. Там хроника интересная. Говорят, моего отца показывают.

— Вас-то на вечерний сеанс пустят?

— Пропустят. У меня-то уж видишь… — И Парамонов, как гусар, мизинцем туда-сюда погладил пробивающиеся усики. — А Пипин Короткий уж как-нибудь на цыпочках пройдет.

— А твоя бабушка на кино денег не дает?

— Много будешь знать — скоро состаришься, — сказал Парамонов. — А с девчонками ты зря связался — ненадежный народ. Ну, бывай!

И Парамонов, вынув из кармана папиросы «Ракета», не спеша закурил и вразвалку пошел по улице. Горшков сказал ему: «Дай затянуться», и прильнул к парамоновской папироске. А потом, помахав над головой спортивным чемоданчиком — дескать, прощай, — деловито зашагал за Юрой.

Димка посмотрел им вслед. Шел он от девочек — и было такое хорошее настроение, а встретил Парамонова — все пропало. И что он за человек?

Димка и любил Парамонова и ненавидел иногда. Любил он его за силу. Тот был сильнее всех в классе.

Два раза в неделю Парамонов занимался классической борьбой на стадионе «Динамо» в детской секции, которой руководил заслуженный мастер спорта Иван Антонович Гордеев, в прошлом не раз защищавший честь Советской страны на коврах Европы.

Как-то раз после футбольного матча Димка задержался на стадионе и пошел искать под трибунами парамоновскую секцию.

В борцовском светлом зале с белоснежными матрацами на полу, со штангами, похожими на вагонные колеса, и мягкими мешками, напоминавшими диванные валики, Парамонова уже не было — там занимались взрослые. Но зато Димка увидел тренера Гордеева, которого сразу узнал по широкому шраму на лице. Иван Антонович вызывал по очереди на ковер сидевших перед ним борцов и показывал на них новые приемы.

Видно, подражая тренеру, Парамонов после очередной тренировки тоже проделывал над ребятами в классе разные штуки. Он лез со всеми бороться. То одного брал за шею и валил через себя на пол, то хватал другого за руку и, мгновенно повернувшись к нему спиной, так резко бросал его через плечо, что у того только ноги мелькали в воздухе.

Иногда, подложив под голову пальто, Парамонов становился на «мост» — на голову и ноги — и предлагал ребятам садиться к нему на живот. На него верхом влезали три человека, но он не падал. Он даже слегка покачивал всех троих.

А еще Парамонов вызывал бороться против себя весь класс. На переменах он становился к стенке, и к нему было не подступиться. Кто ни подходил, тот мигом отлетал в сторону. Но вскоре ребята выработали свою тактику. Они специально посылали к Парамонову «жертву» — его друга, маленького Федю Горшкова. Пипин Короткий осторожно подходил к Парамонову. В тот момент, когда Парамонов собирался его отбросить, он вдруг руками и ногами вцеплялся в силача. Пока Парамонов отрывал от себя Пипина Короткого, его окружали ребята и валили на пол. Тут начиналась куча мала. Это было очень смешно.

Но Димка не любил Парамонова за какую-то бесшабашность. Юра мог любого ученика оскорбить ни за что, шутя ударить, а рука у него была каменная. В последней четверти он получал то пятерку, то вдруг через день по этому же предмету двойку. К двойкам он относился спокойно и всем своим видом показывал: «Пускай другие гоняются за отметками, а мне наплевать!»

Да, с тех пор как отец с матерью уехали на «Куйбышев-гидрострой», Юра совсем разболтался. Ребят в классе не слушает, бабушку не слушает и ходит себе гоголем. И почему он сказал, что нечего связываться с девчонками?

Дома на Димку накинулась мама:

— Ты почему так поздно? Я уж и директору звонила и с Ириной Николаевной говорила — никто не знает, куда ты делся! Господи, чего я только не передумала! Уж в больницы собиралась звонить…

— Ты всегда такая! Человек занят, а она про больницы думает! — сказал Димка, садясь за стол и пододвигая к себе тарелку с борщом.

— А где ты был?

— В одном месте.

— Секрет?

— Мы с Толей в женскую школу ходили. — Димка опустил голову и быстро заработал ложкой.

— Не торопись, не торопись, ешь, — сказала мама.

Положив перед собой руки на стол, она смотрела в лицо сыну и улыбалась. Она была совсем молодой. У нее были черные густые волосы, черные глаза, живые и улыбающиеся.