Владислав Крапивин - Переулок капитана Лухманова

Тот опять шевельнул плечом:

— Так. Для добычи. Может, что-то редкое попадется… Вы-то однажды тоже спасали книжки из костра, я знаю…

Что тут можно было возразить? Не скажешь ведь: «Мы не для добычи…» Получится, будто хвалишься.

А мальчик спросил:

— Это правда редкая книга?

— Еще бы, — сказал Мак. Быстро и честно. — А ты что хочешь с ней делать?

— Продать, — отозвался мальчик, будто о породистом щенке-найденыше или пойманном голубе.

У него словно проклюнулись сквозь свитер колючки. И у Мака мелькнула мысль, что мальчишке подошла бы кличка Шиповник.

Вмешалась Маша:

— Книга, конечно, редкая, но кто ее купит сейчас? Кому нужен какой-то Лухманов?

— Какому-нибудь музею, — объяснил Шиповник. — Это же ценный экспонат. Ему больше ста лет. Да еще надпись, автограф называется…

— А ты знаешь, кто такой Шателен? — спросил Мак.

— Знаю, конечно. Твой брат рассказывал тогда во дворце…

— Все равно ничего не дадут в музее, — рассудила Маша. — Или предложат копейки, или схватят за шиворот: «Где взял? На кострище? А ты знаешь, что детям туда нельзя? Пошли в полицию!..»

Мальчишка не стал спорить. Кивнул:

— Это они могут… — и уперся взглядом в свои кроссовки. Потом сбивчиво спросил: — А вам… она не нужна?

Мак досадливо прошелся по «торговцу» глазами. Как бы попробовал на ощупь его полинялый свитер. От свитера пахло сигаретным дымом. Мак поморщился и проговорил хмуро и откровенно:

— Нам она, конечно, нужна. Но ты ведь, наверно, запросишь, сколько нам и не снилось…

— Да! Сколько ты хочешь за эту книгу? — деловито вмешалась Маша.

— Ну… понятия не имею… — Он поднял глаза, но смотрел не на ребят, а в сторону.

Данька вдруг проговорил, не скрывая недовольства:

— А ты «поимей понятие». И скажи.

Шиповник посмотрел в другую сторону.

— Я думал… может, тыщи три…

Крылатый Эльф умело присвистнул.

Мак уныло хмыкнул:

— Откуда у нас?

— Я думал… может, брат найдет…

— А он где найдет? Дома по сусекам наскребет? У матери зарплата меньше, чем у технички, — отрубил Мак. — А машину, чтоб печатать деньги, он еще не придумал…

А в голове прыгало: «Но нельзя же упускать книгу! Ни за что на свете! Может, позвонить Лиру? Лир, наверно, найдет деньги, но…»

Это «но» оказалось как тормоз. Как песок на ледяной горке или деревянный кубик в пищеводе. Не заскользишь, не проглотишь. Да, можно пойти к старику Лиру, и он, конечно, обрадуется известию о книге, и, скорее всего, раздобудет нужные деньги. Правда, книга сразу станет полностью его, а не общая, но это не так уж важно. Главное, что нашлась! Каждый сможет посмотреть, прикоснуться и как бы вдохнуть воздух тех давних времен. Однако «тормоз» царапал сознание: «Это не так, не то, не надо». Такую книгу можно принести старому владельцу как радостную находку, как добычу, как разгадку тайны. А как товар — нельзя. Липла к этому какая-то обида…

В те несколько секунд, когда Мак размышлял, а Маша смотрела то на него, то на мальчишку с книгой вопросительно и боязливо, Эльф потянул Даньку за рукав. Отвел на несколько шагов. Что-то зашептал ему на ухо. Данька замер. Постоял, напружинив шею и растопырив локти. Оглянулся на Мака и Машу, снова замер и вдруг закивал, словно говорил: «Да! Да! Да!»

Они вместе, плечом к плечу, подошли к мальчишке (он даже вздрогнул), и Данька сказал тонко и решительно:

— Слушай, нет у нас денег! Давай меняться!

Шиповник с книгой, кажется, не удивился.

Сразу спросил:

— На что?

— Вот! — Крылатый Эльф рывком расстегнул рубашку с гномами, сдернул с шеи медный монокуляр, который висел на шнурке. — Смотри! Это половинка бинокля. А вторая — у него… — Эльф обернулся к Даньке.

Тот уже вынул свою половинку из рюкзачка.

— Смотри, — снова сказал Эльф мальчишке. — Это морской бинокль, старинный и дорогой. Такие стоят не меньше трех тысяч, мы с папой видели в комиссионке. Будет справедливо: книга морская и он морской…

Шиповник не сказал «на фиг он мне нужен». Не сказал «ищите дурака». Он взял монокуляр у Эльфа, неторопливо, задумчиво даже, покачал в ладони. Взял у Даньки. Соединил, вставив шарнир в шарнир. Тихо спросил:

— А винт?

— Ой!.. — Элька виновато запританцовывал. — Он дома. Я сейчас сбегаю! Туда рысью, а обратно на велике! Это недолго!

— Подожди, — насупленно сказал Шиповник. Книгу он держал под мышкой, а половинки бинокля баюкал в руках, словно хотел узнать: какая тяжелее?

Все смотрели на него, ждали. У Маши было такое лицо, словно ей хотелось заплакать. Кажется, она жалела бинокль больше всех. Но не сказала ни словечка.