Абдумалик Бахори - Новый мяч

— Посмотри, Рохила, это наша Белолобая! — воскликнул Нурджон. — Смотри, какой хорошенький теленочек у нее родился!

Услышав знакомый голос, корова радостно замычала и принялась облизывать своего черного детеныша.

— Как же нам теперь быть? — озабоченно спросила Рохила. — Теленок еще маленький, он, наверное, еще и ходить не умеет.

— Ты забываешь, какой я сильный! — ответил приободрившийся Нурджон. — Я его возьму на руки и отнесу домой.

— Неужели ты его поднимешь?

— И не такие тяжести поднимал!

Но девочка отрицательно покачала головой.

— Нет, так не годится. Ты побудь здесь, а я схожу за твоим папой.

— А ты не боишься идти одна?

— Чего же мне бояться? Дорогу я теперь знаю. Я быстренько сбегаю. — И Рохила побежала назад.

Нурджон стал ласкать теленка, говорить ему разные нежные слова, потом даже напевать песенки.

Прошло довольно много времени. Белолобая почему-то начала недовольно мычать. «Проголодалась», — подумал мальчик. Он уже хотел сходить наверх, посмотреть, не идет ли Рохила с его отцом. Но тут корова громко фыркнула, поднялась на ноги, стала всматриваться в темноту. Нурджон посмотрел в ту же сторону и почувствовал, что его ноги приросли к земле: прямо на него шел волк, — не сказочный, а самый настоящий.

Нурджон вспомнил все, что слышал про волков. Волчица приближалась не спеша, казалось, она, словно собака, хочет приласкаться. Что это волчица, Нурджон не сомневался — говорят, что волчицы куда хитрее волков. Бежит, как собака к хозяину. А попади к ней в лапы — и косточек не останется.

Нурджон посмотрел на стоявшее рядом дерево. Еще не поздно взобраться на грушу. Волчица сделала лишь один осторожный шаг, а Нурджону показалось, что она приближается к нему прыжками. Он уже протянул руку к дереву, как возникла новая мысль — ведь волчица зарежет теленка. Что он тогда скажет родителям? Как будет смотреть в глаза Рохиле.

И тут он вспомнил свою недавнюю выдумку о встрече с волком. Бросил взгляд на Белолобую. Она стояла, наклонив голову и выставив вперед рога. Это подбодрило Нурджона. Он выхватил из кармана спичечную коробку и зажег сразу несколько спичек. Вспыхнул неяркий огонек. Волчица остановилась.

— Ага, испугалась! — радостно закричал мальчик. — Теперь я знаю, как с тобой разговаривать.

Он вспомнил, что у него в кармане лежит только сегодня купленная новая тетрадь. Выхватив ее из кармана, мальчик поджог листки. Теперь сразу вспыхнуло яркое пламя. Волчица сделала мягкий прыжок в сторону, потом словно нехотя повернула и побежала прочь.

И как раз в эту минуту на дороге показалась Рохила с отцом Нурджона…

— Какой ты молодец, Нурджон, — сказала на обратном пути Рохила. — Неужели ты совсем не испугался?

— Испугаться-то я испугался! Но ведь ты тоже не побоялась побежать в темноту. Человек должен уметь преодолевать свой страх!

Этот ответ не походил на те хвастливые слова, что говорил Нурджон обычно. Но зато это была сущая правда.

Когда раздался звонок, все ученики, обгоняя друг друга, выбежали в коридор. Только Адолат продолжала сидеть за своей партой, перелистывая учебник по арифметике. Лицо ее было сосредоточено.

Адолат придвинула к себе тетрадь, словно желая проверить, правильно ли она выполнила домашнее задание. Но как только топот шагов стих где-то в конце коридора, Адолат быстро встала, на всякий случай еще оглянулась, подбежала к одной из парт, быстрым движением взяла тетрадь, лежавшую на парте. Еще минута и все было бы хорошо. Но, услыхав шаги, Адолат уронила тетрадь. Наклоняясь, она задела парту, все книги и тетради, лежавшие на ней, посыпались на пол. Адолат торопливо наклонилась, чтобы их поднять, но не успела: в класс вошла Мамлакат.

— Что же ты осталась в классе? — удивленно спросила Мамлакат, забрасывая за спину толстые длинные косы. — Знаешь, какую хорошую игру ребята придумали!

Адолат ничего не ответила. Она смущенно смотрела на книги и тетради, лежавшие на полу. Хоть бы Мамлакат сейчас ушла… Поднять бы тогда книги, и никто бы ничего не узнал. Но Мамлакат проследила за взглядом Адолат, увидела валявшиеся на полу книги и тетради.

— Я… я… — робко проговорила Адолат. — Я только хотела.