Всеволод Нестайко - Чудеса в Гарбузянах

«Да вы что? А Тайфун Маруся? Я же пришел ее вызволять. Я мигом. Сейчас!» — Я бросился к хате Кащея Бессмертного.

Но двери были закрыты. Как я не дергал их, как не пытался открыть — все напрасно.

«Пожалуйста! — беспомощно взглянул я на Мига Миговича. — Помогите мне».

«К сожалению, — развел руками Тик-Так. — Больше, чем сделал, я сделать не могу. Лишь время подвластно мне. Волшебных дверей Кащея Бессмертного открыть я не в силах».

«Что же делать? — растерянно спросил я. — Неужели мы допусти, чтобы Тайфун Маруся силою взял себе в жены Кащей Бессмертный?».

«Нет! Этого допустить нельзя».

«Есть один выход. Надо…».

— Ну?

— Что?

Журавль вздохнул и махнул рукою:

— И тут… я проснулся.

— А ну тебя! — в сердцах толкнул Марусик Журавля.

— Вот! — улыбнулся Сашка Цыган. — Андерсен! Конечно, наверняка, что-то я добавил сейчас на ходу. Наверняка, не все так гладенько тебе снилось, но мне нравится. Ты такой храбрый. Не побоялся пойти вызволять Тайфун Марусю. Хоть и во сне, в выдумке. Молодец!

Ребята уже подходили к Липкам. Еще издалека они увидели, что во дворе деда Коцюбы возле ульев вместе с дедом возится и бородатый Сергей.

— О! Что я вам говорил! — метнул на ребят огненный взгляд Сашка Цыган. — Турист. Ох, не нравится мне этот турист!

Ребята растерянно молчали.

К усадьбе деда Коцюбы подбирались уже крадучись — где перебежками, где и ползком.

Но не успели они как следует умоститься на наблюдательном пункте в лопухах под дедовым тыном, как затарахтела машина и к воротам подъехал колхозный «бобик».

Из «бобика», кряхтя, тяжело вывалился полный, как это говорят, поперек себя шире, бригадир, потом вылез долговязый шофер. Бригадир, пыхтя, направился во двор. Шофер, сохраняя дистанцию, — следом за ним.

Бригадир ступал так, что, казалось, даже земля прогибалась под ним. Причем при каждом шаге он разворачивал плечи и всем туловищем поворачивался то влево, то вправо.

— Здорово, дед! — хриплым голосом поприветствовал бригадир.

— Привет! — таким же хриплым голосом приветствовал шофер.

— Здравствуйте, коль не шутите, — кивнул дед.

— У тебя гости? — повернулся к Сергею всем телом бригадир и протянул ему свою здоровенную, как лопату, руку. — Бобешко. Бригадир…

— Сергей, турист… Из Киева…

— Бобинец, — протянул ему руку шофер.

Сергей.

Бобешко развернулся к деду:

— Как дела, старый? Давно тебя что-то не видно. Зарылся тут, на пустыре. Неделями ни ты людей, ни они тебя. Разве можно? И не страшно тебе тут одному?

— Не страшно. Да и не один я. Пчелы со мной. Вон, слышите, гудят.

— Тебе не страшно. А мне, брат, страшно, — наклонил голову набок бригадир. — За тебя. Случиться с тобой что — отвечай тогда. Как скрутит, не дозовешься никого.

— Как скрутит, — вздохнул дед, — то зови не зови — не поможет. Молодость и здоровье не дозовешься.

— Это все пустые разговоры, — насупился Бобешко. — Ехать не собираешься?

— Куда?

— В Киев хотя бы…

— Собираюсь.

— Вот, — усмехнулся Бобешко. — Наконец-то. Правильно.

— Через неделю. В субботу… Внучка замуж выходит. Галочка.

— Поздравляю тебя, старый! Вот и оставайся там. Правнуков нянчить.

— Нет, — решительно сказал дед. — Пусть уж без меня нянчат. Хватит того, что я внуков нянчил.

— Вот эгоист! — скривился бригадир. — Нет! Нельзя тебе тут жить одному. Нельзя. Человек должен жить в коллективе. Человек — коллективное существо. Не насекомое какое, чтобы…

— Вы насекомых не трогайте, — перебил его дед. — Насекомые — это… Вот видели, например, чтобы строители сдали объект без недоработок? Видели? Не видели. А видели вы, чтобы пчелы, скажем, соты не достроили, не доделали, или муравьи муравейник, или… Нет, не видели. Потому что такого не бывает.

— Прекрати, дед! — закричал бригадир. — Прекрати! Сидишь тут без людей. И, видишь, в голову всякая всячина лезет…

— Именно! — подхватил Бобинец. — Именно — лезет. Намекает, понимаешь, сам не знает на что…

— Знаю. Знаю на что! — в глазах у деда вспыхнули молнии. — Вы вон коровники приняли с недоделками? Приняли. Ветер по ним теперь зимой гуляет. Коровы болеют. А строители премию получили и — только их и видели.

— Ну… — Бобешко на минуту запнулся. — Ну, так, тот кто в этом виноват, уже снят. Значит…

— А разве он один принимал? А правление где было?