Дина Бродская - Дневник Лиды Карасевой

Вот и праздники прошли. Никогда я еще не проводила Октябрьские дни так интересно, как в этом году. 7-го у нас были в гостях испанцы, вчера у нас в школе был вечер, и вчера же ко мне приходил Матильда. Правда, его визит окончился очень печально.

Но попробую описать по порядку.

Утром в 11 часов я умывала Мишку в ванной, а он вырывался и пищал. Вдруг прибегает Варя и говорит:

— Там тебя спрашивает какой-то мальчик.

«Неужели Матильда так рано…» пронеслось у меня в мыслях, и, бросив мокрого Мишку, я кинулась бежать.

Действительно, в передней стоял Юра Троицкий и как-то растерянно улыбался.

— Знаешь, — сказал он, — я забежал на минутку, но если ты занята, то так и скажи…

И он покраснел от шеи и до самых ушей. Я тоже, кажется, покраснела и начала стаскивать с него пальто; в столовой Надюшка гладила свое платье. Я познакомила ее с Юрой и начала рассказывать про испанцев. Пока Надюшка была в комнате, все шло хорошо. Я трещала без умолку, а Юра слушал и разглядывал «Крокодил», лежавший на столе. Но стоило лишь Надюшке выйти из столовой, как у меня словно перехватило язык. Сижу, молчу, как тумба, заплетаю косички из бахромы на скатерти, а в голове нет ни единой мысли, кроме: «Ох, хоть бы он сразу не ушел…». А Юра тоже молчит, точно немой, — посмотрит на меня исподлобья и опять начинает в десятый раз перелистывать «Крокодил». На мое счастье, когда я уже заплетала одиннадцатую косичку, в столовую прибежал Мишка. Он принес старый галстук и сказал, что хочет прыгать. Мы с Юрой натянули галстук низко над полом, а Мишка принялся скакать через него. Удивительно, при Мишке ко мне снова вернулся дар слова. Я начала болтать разную чепуху. Но мысли были о том, что надо познакомить Юру с Борисом и завести разговор об алгебре и физике. Пока Юра возился с Мишкой, я быстренько побежала к Борису. Борис читал «Войну и мир».

— Борис, ты должен объяснить несколько задач одному моему знакомому мальчику… — сказала я.

— А ты сама объясни.

— Я не могу, потому что мы еще этого не проходили.

— Хорошо, только не сегодня. Сегодня праздник.

— Не только сегодня, но сию минуту! — закричала я. — Ты уж, Бобик, объясни, а я тебе за это заштопаю три пары носков. Только будь повежливей, потому что этот мальчик очень стесняется…

— Подумаешь, китайские церемонии. Ну ладно, веди его сюда… Посмотрю, что за фрукт.

Тогда я пошла в столовую и нашла на этажерке задачник Шапошникова и Вальцева для 8-х и 9-х классов (по этому задачнику когда-то занималась Надюшка). Потом я спросила Юру, что они сейчас проходят по алгебре. Он сказал, что извлечение корней и действия с дробями и что это чертовски трудная штука. — А хорошо ли ты это понимаешь? — спросила я как будто между прочим. Юра сперва не хотел отвечать, а потом признался, что он не совсем хорошо понимает. И он показал мне пример № 292, который им последний раз задавал Дмитрий Осипович. Вот этот № 292:

.

Тогда я решила пойти на хитрость.

— Знаешь, — сказала я, — наш Борис чудно объясняет самые трудные задачи. Спорю на американку, что если он объяснит этот пример, то даже я пойму, как его надо решать.

— Глупости! — сказал Матильда. — Тебе надо еще целый год учиться, чтоб понять…

Я это и сама хорошо знала, но нарочно заспорила, чтобы подзадорить. И тогда он сам сказал:

— Ну пойдем к твоему брату, и я посмотрю, что ты поймешь.

Пошли. Борис усадил Матильду за стол и начал объяснять примеры. Я стояла рядом и внимательно слушала, но, конечно, ничего не понимала. Тогда я перестала слушать и начала смотреть на Юру. Тот сидел, нахмурив свои темные брови, а Борис быстро писал на бумажке цифры и говорил:

— Теперь раскроем скобки… сократим подобные члены…

Я испугалась, что он слишком быстро объясняет; иногда Борис спрашивал:

— Понятно?

— Понятно, — говорил Юра. Но по тому, как он хмурился и по какому-то совсем особому выражению лица, и по тому, как он ерзал на стуле, я увидела, что он не совсем понимает, но ему стыдно в этом признаться. Борис, кажется, тоже это заметил и начал объяснять вторично, очень медленно, разжевывая каждое слово. Но по Юриному лицу было заметно, что он не слушает, а только и ждет как бы скорей уйти. Не знаю, может, он при мне смущался. Наконец Борис кончил, и Матильда, сказав, что ему пора уходить, пошел в переднюю одеваться. Я пошла его провожать. Надевая калоши. Юра сказал: