Борис Алмазов: Презент

Куры сначала опасливо, а потом всё беззаботнее со всего двора стали собираться к медведю. Вот одна сунулась под самую лапу. Удар! И курица замерла, дрыгнув ногами. Медведь оглянулся и торопливо сунул курицу под себя. И опять принялся подманивать глупых птиц.

— Вот это да! — поразился Харлампий.

Он так удивился медвежьей смекалке, что даже курицу ему не было жалко. Презент забил ещё одну птицу и пошёл их прятать в овраг.

Харлампий видел в овраге кое-как забросанную песком и листьями кучу битых кур, но думал, что это кто-то из соседей выбросил заболевших птиц: на них часто нападали всякие болезни. Теперь он понял, что это работа Презента. И тут впервые закралась в душу казака тревога: он слышал, что хищник, живущий дома, до тех пор не опасен, пока не попробовал крови.

«Но ведь он кур-то не ест, — успокаивал себя Харлампий и тут же добавлял: — Пока не ест. Надо его на цепь сажать», — решил он, но всё откладывал, потому что жаль ему было лишать потешного, весёлого медвежонка свободы. И хоть было от мишки много беспокойства, но Харлампий и себя, и домашних уговаривал:

— Ничего медведь дурного не делает, нрава он хорошего, а если и шкодит сверх меры, так потому, что он зверь — не человек и живёт по своим медвежьим законам, живёт, как положено жить медведю его возраста.

Жене Харлампий ничего про кур не рассказал, она и так Сашку одного в доме не оставляла, боялась, как бы медвежонок его не попортил, не напугал бы нечаянно.

Дня через три вся семья Харлампия была разбужена страшной вознёй во дворе и собачьим лаем. Цыган, дворовый пёс, которого отдали на другой хутор, чтобы он не загрыз медвежонка, вернулся. Пришёл он не один, с ним явился соседский пёс Завирайка и беспутная дворняга, что лезла во все драки. Цыган обошёл двор, наполненный чужим звериным запахом. Он нервно зевал и ставил метки на столбы, задрав ногу, — возвращал свои бывшие владения. Когда же что-то мохнатое, пахнущее врагом выкатилось на крыльцо, Цыган одним прыжком хотел достать его горло. Но не тут-то было. Презент давно превратился из маленького мохнатого заморыша в крепкого и ловкого зверя. Он отвесил Цыгану такую затрещину, что тот с воем покатился в кусты. Не успел Харлампий выскочить, чтобы прекратить драку (он боялся, что собаки порвут медвежонка, и жаль ему было старого Цыгана, который пришёл к себе домой, а тут вот такая встреча), не успел закричать: «А вот я вас!», как драка закончилась… Собаки бросились бежать.

Первой с воем побежала беспутная дворняга, которую вообще никто не трогал, за ней припустил Завирайка! Один Цыган решил стоять насмерть за свой двор, но хозяин его схватил за обрывок верёвки на шее и отвёл на новое место жительства. А медведь долго, ощетинившись, косолапил по двору и рычал во все закоулки — врагов пугал.

С того дня как прогнал Презент собак со двора, стал он на улицу выходить. Он и раньше всё в открытую калитку нос совал, выглядывал, что там делается. Самым большим удовольствием для него было ходить за водой вместе со всеми. Как только загремит ведро, он хватает зубами конец верёвки, подаёт её хозяйке, а сам за другой конец держится и бежит рядом.

За водой ходили всей семьёй, всю посуду брали, даже трёхлетняя Дашутка с кувшинчиком шла. С водой у нас на хуторе плохо. Степные наши края, воды мало. Заленишься, не пойдёшь с утра к колодцу — часам к двенадцати там одна грязь останется. Жди следующего утра. У колодца собиралась большая толпа женщин и детей, а Презент компанию любил и не хотел оставаться дома один.

Ещё издалека привставал он на задние лапы и тянул шею — высматривал, есть ли у колодца народ, а последние сто метров на задних лапах шёл, вихляя задом. От колодца ему кричали и махали руками, некоторые ребятишки издалека приходили на медведя посмотреть, потому что медведь был великий артист и всегда устраивал представления.

В роли дрессировщика выступала Аниська.

— Кувырнись! — командовала она, и Презент ловко переворачивался, мелькая в воздухе чёрными круглыми пятками.

— А ну-ка покажи, как бабы за водой ходят!

Она клала на плечо медвежонку прутик, и он, прижав его лапой, шустро бежал вокруг колодца.

Ребятня покатывалась со смеху, и взрослые казачки смеялись, хотя время было совсем невесёлое, — но тем ценнее была каждая, даже пустяшная, радость. Хуторские ребятишки припасали медвежонку всякое угощение: кто яблоко, кто макуху — выжимку из подсолнуха.