Михаил Коршунов - Бульвар под ливнем (Музыканты)

То, что мама опять едет туда, где папа, это хорошо. Перед отъездом мама хотела повидать Франсуазу. По телефону сказала: «Может быть, у тебя есть что-нибудь важное ко мне? Ты заканчиваешь школу».

Догадывается мама, что может быть что-нибудь важное или нет? Хотела мама этого или нет? Вопрос не дает Франсуазе покоя.

Франсуаза и Павлик вышли на Тверской бульвар. Франсуазе надо было за билетом на самолет. Павлик ее провожал. Они решили спуститься по улице Горького до проспекта Карла Маркса и потом выйти к кассам «Эр Франс». Чем длиннее путь, тем лучше.

— Сходим в музей искусств, — сказала Франсуаза.

— Зачем? — удивился Павлик.

— Посмотрим Сезанна. Хочу показать тебе Прованс.

— А билет на самолет?

— Успокоится.

— Успеется.

— Да. Успеется.

— Когда ты уезжаешь, ты всегда хуже говоришь по-русски.

Франсуаза сняла перчатку и начала завязывать узелки. Делала это от волнения. Потом сунула перчатку в карман дубленки.

Они спустились на проспект Карла Маркса и повернули не налево, к кассам на самолет, а направо, к музею.

— Я знаю только прованское масло. — Павлик пошутил, но шутка не получилась. Шутки никогда ему не удавались.

Ей не хотелось видеть его грустным и самой не хотелось быть грустной. Один из них оставался в Москве, а другой — улетал из Москвы. Франсуаза улетала из Москвы и прежде, но тогда Франсуаза и Павлик не были вместе. Тогда Франсуаза играла еще в хоккей.

— Мне нравится твой отец, — сказала Франсуаза. — Он похож на моего. Большой, сильный и… множечко застенчивый. Не перебивай! Мне нравится это слово! Оно мое. А почему Ван Гог отрезал себе ухо?

— Не знаю.

— С ним спорили, и он отрезал. Вот. — Франсуаза провела указательным пальцем по краю своего уха.

Павлик засмеялся. И Франсуаза засмеялась. Она хотела, чтобы он засмеялся и чтобы не всегда только бы он все знал.

В музее Франсуаза быстро нашла полотна французских художников.

— Видишь, акведук нарисован? Он недалеко от дома Сезанна в Эссексе. Римский, из прошлых веков. Я там бывала. Папа меня возил. В Эссексе главная улица в огромных платанах. Вся зеленая. Неба нет. Листья. Птицы громко поют. Утром сильнее, чем ездят автомобили. И все время крыши из глины кусочками.

— Черепица.

— Черепица. Да. А вот «Мост над прудом» Сезанна. «Равнина у горы святой Виктории». Гора в чернилах.

— Фиолетовая.

— Фиолетовая. И всегда камыш везде растет. Он защищает от мистраля сады. Яблоки, груши падают и лежат, где камыш. Ренуар, «Купание на Сене». Марке, «Мост Сен-Мишель в Париже». Студенты называют бульвар Сен-Мишель «Бульмиш». Опять Сезанн, «Берега Марны».

Франсуаза тянула Павлика от полотна к полотну, и он понял, что она сюда часто ходила.

— Ван Гог, «Красные виноградники в Арле». Арль совсем недалеко от папы, от Камарги. Здесь арена и показывают «стэнди» — как остановить дикого быка. Это очень трудно, удержаться на черном диком быке верхом. Если свалишься, надо убегать или прятаться в пустой бочке.

Теперь Павлик шел впереди и рассматривал картины, а Франсуаза шла сзади, пока он не протянул руку, и они пошли вместе. Франсуаза хотела поселить его в свое детство, чтобы было так, что они давно вместе.

— Надо в кассу за билетом, — сказал он.

— Надо, — кивнула Франсуаза. Но не спешила уходить из музея, отставала, пыталась задерживаться у диванчиков для отдыха и кресел.

В раздевалке она остановилась около киоска с репродукциями и книгами по изобразительному искусству, вступила в разговор с продавщицей. Павлик получил в гардеробе дубленку Франсуазы и свое пальто, заставил наконец Франсуазу одеться. Она была послушной, не протестовала. Но потом остановилась около зеркала и начала тщательно поправлять свою шапку из рыжей лисы. Достала из кармана перчатки и на той перчатке, на которой напутала узлы, начала их развязывать, чтобы перчатку надеть.

Павлику было радостно, что Франсуаза совсем перестала думать о билете, но он чувствовал свою ответственность перед ней и еще в силу того, что был человеком организованным. Он взял ее за руку и решительно вывел на улицу. Ехать ей надо, и тут ничего не поделаешь. Франсуаза это прекрасно понимала, но хотела еще как-то обмануть себя, потому что эта поездка предстояла для нее нелегкой: Франсуаза ехала с разговором о себе, о своей, возможно, будущей жизни. Это беспокоило ее, и она пыталась это скрыть от себя и от Павлика. Ей хотелось как можно дольше прожить сегодняшним днем, не заглядывая в будущий день. Она умеет принимать решения, но ее решения не зависят только от нее, хотя она и не обманула Павлика, когда сказала ему, что ни мама, ни папа никогда не сделают так, чтобы ей было плохо.