Лора Уайлдер Инглз - Долгая зима

Иногда полдня было тихо, а иногда от зари до зари даже сияло солнце. В такие дни удавалось три раза съездить за сеном. Пока он не возвращался и не ставил Дэвида в хлев, мама с Лорой молча и не покладая рук работали, временами поглядывая на небо и прислушиваясь к ветру. Кэрри тоже молча смотрела на северо-запад через дырочку, протертую в обледеневшем стекле.

Папа не раз говорил, что без Дэвида ему бы ни за что не справиться.

— Я даже не предполагал, что бывают такие спокойные и терпеливые лошади, — удивлялся он.

Если Дэвид проваливался в снег, он всегда тихо стоял и ждал, пока папа его откопает. Потом медленно объезжал яму и шел дальше, пока снова не проваливался сквозь ледяную корку.

— Жаль, что у меня нет для него ни кукурузы, ни овса, — сокрушался папа.

Во время бури в хлев и обратно он ходил, держась за бельевую веревку. В пристройке лежало сено, в доме оставалось немного пшеницы и картошки, так что сильную бурю папа мог спокойно пережидать дома, никуда не отлучаясь.

После обеда Мэри, Лора и Кэрри обычно читали вслух. Даже Грейс знала наизусть "Жил-был у бабушки серенький козлик" и "У тетушки За убежала коза".

Лоре очень нравилось, как у Грейс и Кэрри от волнения сияют глазенки, когда она читала им:

А еще они с Кэрри любили вдвоем читали "Лебединое гнездо":

Там, на лугу, было тепло и тихо, мягкая травка зеленела на солнце, прозрачный ручеек пел свою песенку, листья еле слышно перешептывались, а кругом сонно гудели насекомые. Читая стихи о малютке Элли, Лора и Кэрри забывали о холоде, они даже не слышали, как ревет ветер и как бьются о стены снежные вихри.

Как-то тихим безветренным утром Лора спустилась вниз и увидела, что мама с изумлением смотрит на папу, а он громко хохочет.

— Выгляни в заднюю дверь! — велел папа.

Пробежав через пристройку, Лора открыла заднюю дверь: прямо от крыльца куда-то в серо-белую тьму уходил вырытый в снегу низкий туннель.

— Сегодня утром я, словно суслик, прорыл себе ход к хлеву, — пояснил папа.

— А куда ты девал снег? — удивилась Лора.

— Я сделал туннель очень низким и лез по нему на четвереньках, а снег отталкивал назад, чтобы он закрывал меня от ветра, — отвечал папа. — Пока эти сугробы не растают, я могу спокойно пробираться в хлев.

— А снег очень глубокий? — спросила мама.

— Точно не знаю, но намного выше, чем крыша пристройки.

— Неужели весь дом утонул в снегу? — воскликнула мама.

— И хорошо, если утонул. Ты заметила, что в кухне стало гораздо теплее?

Лора помчалась наверх и проскребла в наледи дырочку. Выглянув наружу, она глазам своим не поверила. Главная улица проходила почти на уровне окна, а на другой стороне, над искрящимся снегом, торчал, словно дощатый забор, фальшивый фасад дома Хартхорнов.

Потом она услышала веселый возглас, и прямо у нее перед глазами быстро промелькнули лошадиные копыта. Восемь серых копыт, восемь стройных гнедых ног. Ноги, сгибаясь и разгибаясь, быстро промчались мимо, а за ними показались длинные сани, на которых стояли две пары сапог. Лора попыталась заглянуть через дырочку вверх, но сани уже исчезли. Яркие лучи солнца больно резанули ей глаза. Лора быстро спустилась в кухню рассказать, что она увидела.

— Это молодые Уайлдеры, — сказал папа. — Они поехали за сеном.

— Откуда ты знаешь, что это они, папа? Я видела только лошадиные ноги и сапоги.

— Кроме них, никто не отваживается выехать из города, люди боятся метели. А Уайлдеры свозят с Большого Болота все свое сено и продают его на топливо по три доллара за сани.

— По три доллара! — воскликнула мама.

— Да, и это справедливая цена, если принять во внимание, что они сильно рискуют. Я бы тоже с удовольствием на сене заработал. Но все дело в том, что у них есть уголь. А я был бы рад, если бы у нас на обогрев хватило сена. Я ведь не рассчитывал топить им печку.

— Они проехали по сугробам почти над крышами домов!

Лора никак не могла успокоиться — ведь не каждый день увидишь на уровне своих глаз лошадиные копыта, сани и сапоги, словно ты какой-нибудь маленький зверек в норе, вроде суслика.