Лора Уайлдер Инглз - Домик в прерии

Лицо было спокойное и гордое, Судя по всему, оно всегда остается таким. Ничто не в силах его изменить. Живыми на этом неподвижном лице были только глаза, и они не отрываясь смотрели вдаль на запад. Они не двигались. Ничто не изменялось и не двигалось, кроме орлиных перьев, торчавших из пучка волос на макушке бритой головы. Эти длинные перья поднимались и опускались, качаясь и развеваясь на ветру.

Высокий индеец на черной лошадке проехал мимо и исчез вдали.

— Это сам Свирепый Дуб,— прошептал папа и в знак привета помахал ему рукой.

Но резвая лошадка и неподвижный индеец проехали мимо. Они проехали мимо, словно тут не было ни дома, ни конюшни, ни папы с мамой, ни Мэри с Лорой.

Папа, мама, Мэри и Лора медленно повернулись и посмотрели на гордую прямую спину индейца. Потом появились другие лошадки, другие одеяла, другие бритые головы и орлиные перья. Вслед за Свирепым Дубом по тропе один за другим проезжали все новые и новые дикие воины. Одно коричневое лицо сменялось другим.

Гривы и хвосты лошадок развевались на ветру, бусинки блестели, бахрома хлопала лошадок по бокам, орлиные перья качались на бритых головах, и по всей линии поблескивали ружья, лежавшие на плечах лошадей.

Лоре очень понравились лошадки. Они были черные, гнедые, серые и пятнистые. Тииппети-тип, ти-иппети-тип, тииппети-тип — топали по индейской тропе их маленькие копытца. Завидев Джека, лошадки раздували ноздри, прядали ушами и отшатывались, но храбро шли вперед. ясными глазами глядя на Лору.

— Ой, какие красивые лошадки! Посмотрите, какие чудесные лошадки! — кричала Лора, хлопая в ладоши.— Посмотрите вон на ту, пятнистую!

Лоре казалось, что ей никогда не надоест любоваться этими лошадками, но через некоторое время она стала разглядывать женщин и детей, которые на них сидели.

Женщины и дети ехали вслед за мужчинами. Коричневые голые ребятишки, ничуть не больше Лоры и Мэри, сидели верхом на красивых лошадках. На лошадках не было ни седел, ни уздечек, а маленьким индейцам не надо было никакой одежды. Вся их кожа была открыта свежему воздуху и солнцу. Их прямые черные волосы развевались на ветру. а черные глазенки радостно блестели. Они сидели на лошадках прямо и неподвижно, как взрослые.

Лора все смотрела и смотрела на индейских ребятишек, а они смотрели на нее. Хорошо бы стать маленькой индейской девочкой. Конечно, не по-настоящему. Ей только хотелось покататься на такой же лошадке под солнцем и ветром.

Матери этих детишек тоже ехали верхом на лошадках. На ногах у них висела бахрома, они были закутаны в одеяла, а на голове не было ничего, кроме гладких черных волос. Лица у них были коричневые и безмятежные. У некоторых за спиной висели узкие свертки, из свертков выглядывали детские головки. А некоторые совсем маленькие дети ехали в корзинах, висевших на боках лошадок.

Мимо проезжало все больше и больше лошадок, все больше и больше маленьких и совсем крошечных ребятишек за спиной у индианок и в корзинах, Потом проехала женщина с двумя корзинами, и в каждой сидело по малышу.

Лора посмотрела прямо в ясные глаза тому малышу, который был к ней поближе, Из корзины выглядывала только его головка. Волосы у маленького индейца были черные, как воронье крыло, а глаза черные, как беззвездная ночь.

Эти черные глаза смотрели прямо в глаза Лоре, а она смотрела в черную глубину этих детских глаз, и ей захотелось взять себе этого малыша.

— Папа! — воскликнула Лора.— Дай мне этого индейчонка!

— Тише, Лора‚— строго сказал папа.

Маленький индеец проезжал мимо Он повернул го- лову и не отрываясь смотрел прямо в глаза Лоре.

— Я хочу взять этого индейчонка! Я хочу взять его себе! — умоляла Лора.

Малыш уезжал все дальше и дальше, но не сводил глаз с Лоры.

— Он хочет остаться со мной! — кричала Лора. — Пожалуйста, возьми его, папа!

— Замолчи, Лора! — сказал папа. — Индианка никому не отдаст своего ребенка.

— Папа, папа! — умоляла Лора, а потом горько заплакала. Плакать было стыдно, но она никак не могла успокоиться. Маленький индеец уехал, и Лора знала, что больше никогда его не увидит.

Мама сказала, что еще в жизни ничего подобного не слыхивала.

— Как тебе не стыдно, Лора,— говорила она, но Лора все плакала и плакала. — Не понимаю, зачем тебе понадобился этот малыш.

— У него такие черные глазки‚— плача ответила Лора. Она не могла объяснить словами, зачем он ей так нужен.

— Зачем тебе чужой малыш, Лора? — уговаривала ее мама.— Ведь у нас есть своя крошка, малышка Кэрри.