Владимир Арро - Вот моя деревня

— К крапиве они привычные, — говорит дядя Коля, — от нее эффекту не будет, а я, как водитель, предлагаю: лишить их права дальнейшего проезда в направлении райцентра. Пускай пехом потопают, в какую хочешь сторону, хоть туда десять километров, хоть пять сюда.

Коля спрашивает:

— Это в какую же сторону будет пять, к дому или в Красную Гору?

— В Красную Гору вам ближе будет, — говорит марьинский парень. — Значит, сначала Сергино, потом Антониха, потом Посушиха, потом Ягодки…

— Ишь они, — говорит дядя Коля. — Интересуются!.. Ну все, проголосовали. Эдак я совсем из графика выбьюсь. Залезай!

Вошли пассажиры в автобус, опасливо озираются, нет ли еще там пчел, но пчелы все через дверь вылетели, а четыре подохли. Пчела ведь если ужалит, то больше уж не живет.

— Вот так, — говорит дядя Коля, — отныне чтобы и близко к машине не подходили.

Неужели, думаю, и правда он нас в такой далище бросит! А ведь у Саньки нога нарывает.

Я говорю:

— Дядя Коля, ведь у Саньки нога нарывает, нехорошо тебе нас бросать!

Но дядя Коля этого, видно, уже не услышал. Автобус выпустил клуб синего газу и покатил.

Ванька побежал за ним, закричал:

— Посади, дядя Коля!..

Но автобус скрылся за поворотом.

Лес навалился на нас со всех сторон, чужой, молчаливый. Сосны да вереск, ни одной травинки кругом.

— Ну, — говорю, — Федяра, что скажешь?

Федяра тут и заревел.

— Я, — говорит, — и не хотел выпускать пчел, что я — дурак, да?.. Они в бутылке были, я и не хотел…

Я кричу:

— А зачем брал?

— Я для кильковской продавщицы, я и не хотел выпускать, что я — дурак, да?..

Ревет Федяра, слезы на кулак наматывает, ну что ты будешь с ним делать! Вот какая привычка у человека, всякую дрянь с собой таскать. Пчелы, конечно, не дрянь, они мед с цветков собирают, а сейчас-то что делать? Домой — десять, до Красной Горы — пять, куда же идти?

Я говорю:

— Домой или в Красную Гору?

— В Красную, в Красную, — говорит Коля. — А Федяре я сейчас шею начищу.

Коля еще не договорил, а Федяра уж бросился бежать. Коля за ним. И мы пошли вперед по дороге. Скучно идти пешком, муторно, лес кругом, словно глухой, молчит, даже птиц в нем нет.

Я говорю:

— Ну как, Санька?

А они с Ванькой отвечают:

— Как-нибудь-то дойдем…

Вдруг от поворота Федяра с Колей кричат:

— Автобус! Автобус!

Бросились мы вперед, смотрим, а за деревьями, и правда, наш автобус виднеется! С белой каемочкой, голубой!

На дороге стоят дядя Коля и почтальонка и нам руками машут. Мы подбежали к ним, пыхтим. Дядя Коля спрашивает:

— Поняли теперь, какое я вам придумал наказание?

Мы говорим:

— Поняли! Поняли!

— Будете еще шкодничать?

Мы говорим:

— Нет, дядя Коля, нет!

— Ну, полезай.

Прикатили мы в Красную Гору, это большое село! На площади два каменных дома, всякие тут у них магазины, парикмахерская имеется, улицы в разные стороны по горе ползут. Даже из всех наших окрестных деревень не сложить бы Красную Гору, вот каково село. Посреди площади бочка серебряная, на ней написано «Квас». При бочке сидит тетка с зонтиком, кто к ней подойдет, тому она и наливает.

Вот куда Митя поехал, где ж его тут искать? Ведь народищу кругом ходит, кто с ведром, кто с кошелкой, кто с книгой, а одна тетка впереди себя катит коляску. Я говорю Коле:

— Гляди, какая коляска.

А он говорит:

— Да-а, дела…

Федяра говорит:

— Вот люди живут! Квас бочками потребляют.

Коля остановился и стал какую-то вывеску читать.

— Сдавайте ягоды и грибы по пре… по прей-ску-ранту… Это по какому, значит, прейскуранту?

— За деньги небось, — говорит Федяра.

— Это грибы-то?.. Да-а… — говорит Коля. — Вот люди живут.

Стоят наши равенские посреди площади с бутылками в руках и по сторонам глазеют.

Я говорю:

— А все-таки нет у них такого простору. И реки у них нет.

А меня никто не слушает.

— Чего, — говорю, — разглазелись, бутылки надо идти сдавать.

В магазине была длинная очередь, продавщица всем колбасу отвешивала. Мы к прилавку протиснулись, я спрашиваю:

— Примете ли у нас бутылки?

Все тут загудели:

— В очередь, в очередь, Зина, не принимай у них!