Ян Экхольм - Тутта Карлссон Первая и единственная, Людвиг Четырнадцатый и др.

Он понюхал воздух. Пахло чем-то вкусным и сладким. Папа Ларссон любил рассказывать, что люди выращивают сладкие ягоды, которые называются клубникой. И Людвиг Четырнадцатый решил, что он ползёт по клубничному полю.

Он навострил свои длинные ушки. Что-то прозвенело в темноте! И опять стихло. Может, Людвиг Четырнадцатый ошибся? Он поднял голову, чтобы посмотреть, как быстрее подползти ко двору.

И ТОГДА ОН УВИДЕЛ ЧТО-ТО УЖАСНОЕ!

Прямо перед ним стоял кто-то высокий. На нём было длинное пальто, а руки раскинуты в стороны.

Людвиг Четырнадцатый никогда ещё не видел живого человека, только на картинке в книжке у Юкке-Юу и Туффе-Ту.

Может быть, этот высокий на клубничном поле и есть человек?

Людвиг Четырнадцатый боялся даже дышать. Он стоял как вкопанный и смотрел. И чем больше смотрел, тем чуднее казался ему Этот.

Людвиг Четырнадцатый протёр глаза. Нет, он не ошибся. На голове у Этого была большая шляпа, но под ней не было лица с глазами, носом – словом, всем, что полагается.

Вот опять послышались звоночки. Пожалуй, это был не человек, а что-то ещё более ужасное.

«ПРИВИДЕНИЕ!» – мелькнуло в голове Людвига. И от страха его влажный нос стал совсем горячим. Как же он забыл про осторожность? С быстротой молнии он помчался назад в спасительное овсяное поле, потом один прыжок – и он оказался в канаве за забором.

– По-мо-ги-и-и-те! – закричал кто-то пискливым голосом.

– По-мо-ги-и-и-те! – заскулил Людвиг Четырнадцатый. Он почувствовал, что лежит на мягком, живом, пищащем маленьком пуховом комочке.

Трудно сказать, кто больше испугался: Людвиг Четырнадцатый или маленький пуховый комочек. Во всяком случае, первым заговорил Людвиг Четырнадцатый.

– Что за манера налетать ни с того ни с сего на невинных зверей?! – начал он. – Собственно говоря, мне стоило бы заявить на тебя в полицию.

– Пин-пин-пинтересно, – пропищал пуховый комочек. – Я совсем не налетала на тебя, потому что я почти не умею летать. А уж если на кого и стоит заявить в полицию, то на тебя. Ведь не я же на тебя упала.

В канаве было темно. Но Людвиг Четырнадцатый напряг зрение и разглядел, что пуховый комочек был куда меньше его самого. И лисёнок расхрабрился.

– Что ты делаешь здесь на опушке совсем один и так поздно? – спросил он.

– Такие малыши, как ты, должны уже давно спать.

– Я боюсь идь-идь-идти домой, – жалобно пропищал комочек. – Я почувствовала запах лисицы, а страшнее зверя, чем лисица, я не знаю. Людвиг Четырнадцатый хихикнул. – Ты никогда не видела лисиц?! – удивился он.

– Никогда, – ответил комочек. – Я знаю только, что у них длинные уши и вместо хвоста маленький шар-ик-ик-ик. И они скачут.

– "Ик-ик"! – передразнил Людвиг Четырнадцатый. – А может, ты смотрела не на те рисунки?

– Ой, какая я глупая, – засмеялся пуховый комочек. – Я всегда повторяю одни и те же ошибки. Ну, ник-ник-никак не могу запомнить разницу между лисицей и зайцем. Значит, тогда лиса – это та, у которой рыжая шубка и большой хвост. Да ещё она ужасно хитрая.

– Вот это точнее, – заметил Людвиг Четырнадцатый.

– А ты что, видел жив-жив-живых лисят? – спросил пуховый комочек.

– Неоднократно, – ответил Людвиг Четырнадцатый.

– И ты ник-ник-никогда их не боялся?

– Нисколечко! – гордо сказал Людвиг Четырнадцатый.

– Значит, ты очень храбрый! – воскликнул пуховый комочек. – А как тебя зовут?

– Людвиг Четырнадцатый Ларссон.

– Какое смешное имя, – засмеялся комочек.

– И совсем не смешное, – рассердился Людвиг Четырнадцатый. – Всё очень просто. Наша семья самая большая во всём лесу. И я совершенно случайно оказался четырнадцатым в этой семье.

– У тебя чет-чет-четырнадцать братьев и сестёр? – пропищал комочек. – Есть чем хвастать!

– Только тринадцать, – рассердился Людвиг Четырнадцатый. – Но можно подумать, что у тебя их больше!

– Вряд ли я смогла бы сосчитать их всех, – ответил комочек. – А зовут меня Тутта Карлссон.

В канаве наступила тишина. Оба думали одно и то же: «Кто же сидит напротив меня?»

И снова первым начал спрашивать Людвиг Четырнадцатый;

– Ты птица, не правда ли?

Тутта помотала своей маленькой головкой.

– Но ведь ты же сама сказала, что летаешь не очень хорошо! Тутта опять помотала головкой.

– Ты живёшь здесь, в лесу? Тутта покачала головой.

– У людей?

Тутта утвердительно кивнула.

– А какого цвета у тебя шубка?

– У меня нет ни-ни-никакой шубки, у меня пушинки, и они жёлтые, – ответила Тутта Карлссон.