Елена Усачева - Парадокс Ромео

Девушка, то ли забыв свои слова, то ли вдруг вслушавшись в то, что говорит мужчина, распахнула глаза.

Кадр сменился, показав квартиру незадачливого папаши, стругающую у стола огурцы Ксюшу, прыгающую с дневником малолетнюю Веронику. Сам военный сидел за пустым столом и щелкал кнопками пульта. Методично так щелкал, не задерживаясь ни на секунду.

«Ксюша! Укол!» – позвали из-за кадра.

Ксюша бросила нож и, снеся на своем пути малолетнюю сестру, помчалась из кухни.

– Спорим, у нее сейчас что-нибудь либо пригорит, либо убежит.

«Ксюша! У тебя что-то убегает!» – крикнул военный, сосредоточенно глядя в телевизор.

Ксюша нарисовалась в кухне, споткнулась о сестру и зависла, глядя на кастрюлю.

– Они ее забыли на плиту поставить, – хохотнул Всеволод. – Видишь? Стоит на белой подставке!

На экран вернулась улица, лавочка, серьезная девушка, вновь собравшая лицо в морщинки, грустный военный. Он уныло принялся объяснять, что жизнь бывает разная, а у Ксюши так вообще была невероятно счастливая. Перед смертью замуж вышла.

– Кто же у них теперь будет хозяйством заниматься? – вздохнул Всеволод, силясь спрятать улыбку. – Бедный.

– Прекрати! – вспылила мама. – Что ты здесь лежишь? Иди отсюда. Не мешай смотреть!

– Я тоже смотрю! – повернулся Всеволод. – Познаю жизнь.

– Какую жизнь? Сидишь ворчишь.

– Какая есть, такая и жизнь. А на меня вообще кричать нельзя. Могут начаться головокружения и обмороки. Это чревато нехорошими последствиями.

– Болтун!

В кадре появились двое мужиков. Через слово мелькало имя Ксюши.

– Вот, пропустила все, – расстроилась мама.

– Давай я тебе лучше расскажу, кто преступник.

– Ты мне еще будешь удовольствие портить! Весь в отца!

– Неплохое сравнение.

Реклама взорвалась громкой песней. И вместе с ней брякнул звонок в дверь.

– А телефона у нас теперь нет, чтобы предупредить о своем приходе? – выплеснула свое недовольство на еще неизвестного гостя мама и ушла в коридор.

– Телефона у нас как раз и нет, – сам себе сказал Всеволод.

Щелканье замков, грустный вздох двери, еле слышное бормотание.

– Нет! – строго произнесла мама.

Бормотание.

– Я сказала – нет! И не проси!

Бормотание.

Всеволод спустил ноги с дивана. Разноцветные драже разбежались по экрану. Значит, надо идти.

– Даже не думай!

Мама была невысокой, Лелик хорошо за ней просматривался.

– Здравствуй.

Мать обернулась на его приветствие.

– И ты будешь с ним говорить? – изумилась она. – Он ведь…

– Буду. – Всеволод прямо глянул на гостя. – Ты же ко мне?

Было видно, как Лелику тяжело. Он стоял, вытянувшись, готовый при малейшем порыве ветра выпасть за дверь. Моральные принципы штука тяжелая, к земле пригибает.

– Я пока не бываю на улице, – спокойно ответил Всеволод. – Мы можем поговорить у меня?

– Твой телефон не отвечает! – запальчиво начал Лелик. – А на домашний…

– Телефон у меня украли.

От этих слов глаза Лелика сузились. Ничего! В следующий раз не будет его гиббоном называть.

– Проходи в комнату, – тихо пригласил Всеволод.

– Лодя! Я против! – пыталась сопротивляться мама. – А если у него с собой нож?

Лелик замер, не донеся ногу до пола в прихожей.

– Мама, нож – это немодно. Сейчас носят шокеры. Тебе это должны были сказать по телевизору.

– Выросли, да? – прошептала мать, подпуская в голос слезу. – Родители теперь не нужны?

Лелик закончил движение и оказался в квартире. Демонстративно не закрывая дверь, мать ушла в гостиную.

– Разувайся. – Дверь с легким всхлипом закрылась. – Где комната, помнишь?

Лелик снова вздрогнул, но бежать было поздно.

– Ты тоже считаешь, что я это подстроил? – Он стоял по середине комнаты, глядя на темную стену перед собой.

Всеволод выдержал еле заметную паузу. Надо не ошибиться с ответом: «А кто тогда?», «А сам ты как считаешь?», «А кто еще так считает?», «Подстроил что?» Все это сейчас будет некрасиво. Стоит выбрать другой ход.

– Не глупи! Конечно, нет.

Они были в чем-то похожи внешне. В первом классе их постоянно путала учительница. Потом привыкла. В пятом опять стали путать. В шестом у Лелика появились очки, путаница закончилась.

Лелик – из-за мультфильма. Лелик и Болек. Болек был Всеволод. Потому что постоянно болел. Учительница случайно обронила, приклеилось мгновенно. Но вот он болеть перестал, и все постепенно забыли, что его так звали. А у Лелика кличка так и осталась. Сначала было смешно, потому что Белов пытался с ней бороться. Потом ему стало все равно. Лелик и Лелик.