Лора Инглз Уайлдер - Долгая зима

— Мама! Мама! — крикнула она. — Я вижу землю!

— Да. Ночью ветром смело весь снег.

— Который час? То есть, я хотела сказать, какой теперь месяц? — сонно спросила Лора.

— Середина февраля, — отвечала мама.

Значит, весна ближе, чем Лора думала. Февраль — короткий месяц, а в марте зима кончится. Снова придет поезд, и у них будут белый хлеб и мясо.

— Мне так надоел черный хлеб, на который ничего не намазано, — сказала она.

— Не жалуйся, Лора, — быстро прервала ее мама. — Никогда не жалуйся, человек всегда должен быть доволен тем, что у него есть.

Лоре вовсе не хотелось жаловаться, она просто не знала, как объяснить, о чем она думает.

— Да, мама, — кротко пробормотала она и испуганно оглядела мешок с пшеницей в углу. В нем осталось так мало зерна, что он напоминал сложенную тряпку.

— Мама! — воскликнула она. — Ты хотела сказать... — Папа всегда говорил ей, что не надо ничего бояться. — Сколько у нас пшеницы?

— Я думаю, на сегодня хватит, — отвечала мама.

— А папа не может купить еще?

— Нет, Лора. В городе нет ни зернышка.

С этими словами мама аккуратно уложила на решетку духовки ломтики черного хлеба подсушиваться к завтраку.

Лора взяла себя в руки, подбодрилась и спросила:

— Значит, мы умрем с голоду?

— Конечно, нет, — сказала мама. — Если нам нечего будет есть, папа зарежет Эллен и телку.

— Нет! Нет! Не надо! — вскричала Лора.

— Успокойся, Лора, — сказала мама и пошла наверх за Грейс, а Мэри и Кэрри тем временем уже спускались вниз одеваться у печки.

Папа весь день возил сено и пришел домой только сказать, что перед ужином забежит на минутку к Фуллеру. Вернулся он с новостями.

— В городе ходят слухи, что где-то на юге или юго-востоке милях в двадцати отсюда один поселенец вырастил летом пшеницу. Говорят, он зимует в своей хижине на участке.

— Откуда это известно? — спросила мама.

— Это слух, но все так говорят. Кажется, этот слух пустил Фостер. Он говорит, что узнал об этом от одного человека, который работал на железной дороге. Прошлой осенью кто-то из пассажиров рассказал ему про поселенца, который засеял пшеницей десять акров и собрал по тридцать или сорок бушелей с акра. Триста бушелей пшеницы — и всего в каких-нибудь двадцати милях отсюда!

— Надеюсь, ты не собираешься участвовать в этой сумасбродной затее, Чарльз, — мягко ответила мама.

— Если ясная погода продержится несколько дней и выпадет достаточно снега, чтобы проехать на санях, то ничего особенного я в этом не вижу.

— Нет! — отрезала мама.

Папа удивленно на нее посмотрел. Девочки тоже посмотрели на маму. Они никогда не видели ее такой. Вид у нее был спокойный, но страшный.

— Говорю тебе — нет. Я не допущу, чтобы ты так рисковал, — тихо выговорила она.

— Но почему, Каролина?

— Хватит с тебя того, что ты все время возишь сено. Ты не поедешь разыскивать эту пшеницу.

— Если ты так настаиваешь, — миролюбиво отвечал ей папа. — Но...

— Никаких «но», — страшным голосом проговорила мама. — Я этого не допущу.

— Ну что ж, значит, не будем больше об этом говорить, — согласился папа.

Лора с Кэрри поглядели друг на друга. Они чувствовали себя так, словно у них над головами внезапно сверкнула молния, загремел гром, а потом так же внезапно гроза утихла. Мама дрожащими руками разливала чай.

— Прости, Чарльз, я нечаянно пролила.

— Ничего, отозвался папа. Он слил пролитый чай из блюдечка обратно в чашку. — Давненько я не наливал в блюдечко чай, чтобы его остудить.

— Боюсь, что печка гаснет, — сказала мама.

— Печка тут ни при чем. Просто становится холоднее.

— Ты все равно не можешь никуда уехать. Ведь некому будет кормить животных и возить сено.

— Ты права, Каролина, как всегда права, — успокоил ее папа. — Обойдемся тем, что у нас есть.

Папа глянул в тот угол, где лежал мешок с пшеницей, и молча пошел скручивать сено и кормить животных. Возвратившись на кухню, он сложил возле печки охапку сенных жгутов и, протянув к огню руки, чтобы погреться, спросил:

— Пшеница кончилась, Каролина?

— Да, Чарльз. У нас есть еще хлеб на завтрак.

— Картошка тоже кончается?

— Как-то сразу подошло все к концу, — отвечает мама. — Но у меня осталось еще шесть картофелин.

— Где молочное ведро? — спросил папа.

— Молочное ведро? — удивилась мама.

— Я на минутку схожу к соседям, и мне нужно молочное ведро.

Лора принесла ему молочное ведро и, не удержавшись, спросила:

— Разве в городе осталась хот одна дойная корова?