Лора Инглз Уайлдер - Долгая зима

— Вы не замерзли, девочки? — шепотом спросила мама, наклоняясь над кроватью Мэри и Лоры и плотнее укутывая их одеялами.

— Мы постепенно согреваемся, — отвечала Лора.

— Тогда спокойной ночи и приятных снов.

Но даже согревшись, Лора не сразу уснула. Прислушиваясь к диким руладам ветра, она думала о том, что каждый домик в городе одинок посреди бушующих снежных вихрей, сквозь которые не видно даже света из окон ближайших соседей, и весь их городок тоже стоит один посреди бесконечной прерии. А город и прерия затерялись в дикой метели, в которой не различить ни земли, ни неба — ничего, кроме свирепого ветра и бесконечной белой пустыни.

Потому что буран был белым. Среди ночи, когда давно уже зашло солнце и погас последний луч света, вокруг беспрестанно кружились белые вихри.

Луч лампы может пробиться сквозь самую черную ночь, крик человека можно услышать издалека, но ни свету, ни звуку не преодолеть свирепый буран, который вопит дикими голосами и светит неестественным светом.

Одеяла уже согрелись, Лоре стало тепло, но ее все равно била дрожь.

К диким завываниям ветра примешался стук печной дверцы и пение папы: «Как счастливый подсолнух, я к солнцу тянусь, поворачиваясь на ветру!»

— Каролина! — крикнул он снизу, подойдя к лестнице. — Когда ты спустишься вниз, печка разгорится. Я пошел в хлев.

Лора услышала, что мама встает.

— Лежите спокойно, девочки, — сказала мама. — Встанете, когда согреется дом.

В комнате была лютая стужа, к тому же рев и вой бури мешали Лоре уснуть. Заиндевелые гвозди торчали из крыши слов белые зубы. Полежав еще несколько минут, она вслед за мамой спустилась вниз.

Огонь весело горел в печке, и хотя ее стенка, выходившая в переднюю комнату, раскалилась докрасна, в комнатах по-прежнему было холодно и так темно, что утро, казалось, еще не наступило.

Вода в ведре покрылась слоем льда. Лора разбила лед, налила воды в таз и поставила его на печку. Потом они с мамой, дрожа, стали ждать, пока вода согреется настолько, чтобы можно было умыться. Лоре уже начинало нравиться жить в городе, но зима и здесь зима.

Когда папа вернулся, усы у него заиндевели, а нос и уши покраснели как вишни.

— Ну и буран! — воскликнул он. — Хорошо, что у нас такой прочный хлев. Мне пришлось раскапывать снег, чтобы туда войти. Снегу намело чуть ли не до самой крыши. Я ходил в чулан за лопатой, и если б не твоя бельевая веревка, Каролина, я бы заблудился. Горячие оладьи и жареная свинина — вот, что мне надо. Я голоден как волк!

Пока папа умывался теплой водой из таза и причесывался, Лора расставила вокруг стола стулья, а мама разлила по чашкам душистый чай.

На столе папу ждали горячие оладьи и хрустящие ломтики свинины, политые янтарным жиром со сковородки и соусом из сушеных яблок и сахарного сиропа. Масла не было, потому что Эллен почти не доилась, а остатки вчерашнего молока мама поделила между Грейс и Кэрри.

— Спасибо, что есть хоть немножко молока. Дальше будет еще меньше, — вздохнула она.

За столом тоже было холодно. После завтрака все собрались вокруг печки и молча слушали, как воет ветер и бьются о стены и окна снежные вихри.

— Пойдем, Лора, надо закончить все дела. И тогда можно будет с чистой совестью сидеть возле печки, — сказала мама, вставая со стула.

Казалось странным, что в этом добротном крепком доме огонь не согревает кухню. Пока мама ставила на печку бобы, а Лора мыла посуду, обе думали о том, как теперь должно быть холодно в хижине на участке. Мама подбросила в печку угля и взялась за метлу, а Лора, дрожа, остановилась под лестницей. Надо подняться и постелить постели, но сверху несло таким холодом, что, несмотря на шерстяное платье, нижние юбки и красное фланелевое белье, Лоре казалось, будто она стоит совсем голая.

— Пускай постели проветрятся, Лора, снизу беспорядка не видно. Ты уберешь их, когда в доме станет теплее, — сказала мама.

Она подмела кухню и вместе с Лорой села у печки погреть замерзшие ноги на решетке. Папа вышел из кухни и вернулся в шубе, шарфе и с шапкой в руках.

— Схожу к Фуллеру узнать, что нового, — сообщил он.

— Может, тебе лучше остаться дома? — спросила мама.

— А вдруг кто-нибудь заблудился? — Надев шапку, папа остановился в дверях и добавил: — Ты обо мне не беспокойся! Я знаю, сколько шагов до другой стороны улицы, и если сразу не наткнусь на какой-нибудь дом, то не сделаю ни шагу вперед.

С этими словами он вышел и закрыл за собою дверь. Лора протерла дырочку на обледеневшем стекле, но как папа вышел из дому и в какую сторону пошел, она не увидела. Ничего, кроме белой пустоты, за окном не было видно, и она медленно вернулась к печке. Мэри молча качала на коленях Грейс. Лора и Кэрри просто сидели и ничего не делали.