Леонид Моргун - Грис-космоплаватель

Сердце мальчика болезненно сжалось.

– Зачем вы его так? – воскликнул он, бросаясь к медведю. – Что вы с ним сделали?

– Мы? – Флэнн был слегка удивлен. – Мы его микротизировали. Сам посуди, не могли же мы этакую махину затащить в Фуррандан. И что бы он тут натворил при своем буйном нраве!

Присев на корточки, Грис запустил пальцы в густую медвежью шерстку. Шалый заныл еще жалостливее.

– Немедленно развяжи его, – потребовал мальчик.

– Но он опять начнет рвать нежные ткани, – возразил кожевенник. – А ведь их не так-то просто нарастить.

– Прежде, чем брать медведей в космос, надо было подумать, чем их кормить, – отрезал Грис. – Или ты его немедленно развяжешь, или я пойду жаловаться капитану. В конце концов то, что вы сделали, называется браконьерством! У нас за это под суд отдают! В нашей стране медведей красть не разрешается. Это… нарушение закона!

Флэнн всплеснул руками:

– Еще одно нарушение закона! Клянусь сердцем Фуррандана, и откуда столько законов на наши многострадальные головы! Стоит только где-нибудь опуститься и – нб тебе, уже какой-нибудь закон да нарушишь! О, многострадальный Фуррандан – за что тебя так терзают! – воскликнул он, распуская связывающие медведя путы.

Однако, получив свободу, Шалый без всякого чувства благодарности оскалился и чуть было не схватил фарарийца за лодыжку. Грис взял его на руки и крепко прижал к груди. В обращении с ним медведь неожиданно обнаружил ласковый норов, облизал ему все лицо и не совсем внятно, но все же отчетливо прорычал:

– Жр-ра-а-ть!

В первые мгновения Грис был так поражен, услышав это, что едва не выпустил медведя из рук.

– Ты… ты научился говорить? – восторженно спросил он Шалого.

– Пи-ии-ить… – протянул медведь, лизнув мальчика в нос. – Жраа-ать…

– Ну да, умеет, а что тут такого? – Флэнн пожал плечами. – Мы в него засадили «умника», но так-таки ничего особенного и не добились. Твой враг оказался на редкость тупой скотиной: за трое суток едва удосужился выучить два слова.

– Но ведь медведи вообще не умеют разговаривать! – Грис не мог прийти в себя от изумления. – Как же вы… И что еще за умники?

– Вообще-то все живые существа умеют разговаривать, – объяснил Флэнн. – Просто каждый разговаривает по своему. Одни обмениваются мыслями, другие запахами, третьи – волнами, четвертые – звуками, как мы с тобой. В одних языках слов побольше, в других – поменьше. А «умник» – это… такое… такой…

– Прибор? – подсказал Грис.

– При чем тут прибор? – удивился Флэнн. – «Умник» – это живой организм, такой зверек вроде уховертки. Он питается мыслями…

– Как так «мыслями»?

– Вернее, биоэлектрическими колебаниями, возникающими в мозге при мышлении, а особенно при разговоре. Он же и переводит течение мыслей чужого существа на общеупотребительный всепространственный язык…

– «Интерлинг»! – вспомнил мальчик выражение, часто встречающееся в фантастических романах.

– Называй это как хочешь, – улыбнулся Флэнн, – главное, что обзаведясь «умником», любое живое существо получает возможность выражать свои мысли на всем доступном языке.

– Так что же, этот ваш «умник так и сидит во мне? – озабоченно спросил мальчик. – А как вы в меня его посадили?

– Очень просто, через ухо, – объяснил Флэнн.

При этих словах ухо Гриса отчаянно зачесалось. Он полез было мизинцем в ушную раковину, но провожатый схватил его за руку.

– Не смей даже думать об этом! Подобные поползновения «умник» может расценить, как покушение на свою жизнь – и жестоко накажет за это. Разве плохо, что ты получил возможность общаться с нами, да и вообще со всеми живыми существами, не изучая их языка, не тратя годы на склонения, спряжения и произношения, не обзаводясь переводчиками или лингвистическими машинами?

– Жр-р-ра-ать! – жалобно простонал Шалый и до того тоскливо поглядел на Гриса, что мальчик расстроился.

– Я немедленно пойду к капитану Флайту, и пусть он какими угодно путями, а раздобудет корм для зверя. И еще, хорошо бы его поместить где-нибудь поблизости от меня. И положить ему какую-нибудь подстилку… Можно, я возьму этот мешок?

С этими словами Грис опустил медведя на пол и потянулся за висевшим на стене мешком. Но тот метнулся в сторону, запищал, и его складки неожиданно обрисовали довольно странную матерчатую физиономию.