Николай Быльев - Дельфины

И все ребята дали друг другу честное ленинское— никогда больше не повторять этой глупой шутки.

Мой отец работал на севере. Однажды весною взял он меня с собой на пароходе в море.

Пробирается наш пароход между льдинами.

Вдруг замечаем: чернеет что-то на льду.

Посмотрели в бинокль и видим, что это лошадь.

Наверное, ее на льдине в море унесло.

Нам стало жаль лошади, и мы решили ее спасти.

Стал наш пароход осторожно подходить к этой льдине, чтоб не разломать ее. Лед трещит. Ветер раздувает у лошади хвост и гриву, а она расставила ноги и стоит как вкопанная. Только глазами косит, а шевельнуться боится.

Наконец сбросили мы сходни.

Лишь только матросы сбежали на лед, как вдруг лошадь сорвалась с места и сама навстречу матросам по сходням галопом прискакала на пароход и давай тыкаться мордой и лизать всех, кто тут был.

Кому руку лизнет, кому спину или плечо.

Мы отмахиваемся от нее: «Да ну тебя!» А сами смеемся.

А я не успел увернуться, так лошадь даже два раза меня лизнула и оба раза в лицо.

Вот как была рада лошадь.

Как-то побежал я с приятелем на коньках по замерзшему заливу. За нами увязался мой пес Барбос.

Приятель был одет в свитер, а на мне была шуба.

От быстрого бега стало мне очень жарко.

Снял я шубу. Куда ее девать?

Попробовал нести в руках — еще больше мешает.

Подумал я: здесь никто не ходит. Никто шубы не возьмет. Оставлю-ка ее здесь. Когда будем возвращаться, я возьму ее.

Я бросил шубу на лед и побежал дальше.

Барбос постоял возле шубы, потом догнал меня и вернулся опять к шубе.

Через минуту снова прибежал. Прыгает передо мной, лает, зовет назад. А я бегу дальше, как будто его не замечаю.

Барбос помчался назад и отстал.

Прибежали мы на другой берег залива.

Пошли к товарищу в гости.

Часов через пять возвращаемся назад.

Видим: лежит моя шуба, а рядом на льду— Барбос.

Шубу стережет.

У моего приятеля был большой пес, породистый, но глупый. Он любил гонять кур.

А на дворе у нас жила маленькая пестрая курочка.

Когда приятель приходил ко мне, курочка с отчаянным кудахтаньем металась по двору, спасаясь от его пса.

Пса строго наказывали, — ничего не помогало!

Но вот курочка вывела цыплят. Очень хорошеньких: семь желтеньких, двух черненьких, а одного коричневого.

Однажды заходит ко мне приятель, как всегда, со своим псом.

Не успели мы оглянуться, — вдруг слышим со двора страшное кудахтанье и лай.

— Пес цыплят передушит! — вскрикнул я, и мы бросились во двор.

А навстречу нам с визгом несется пес. Нос у него расклеван в кровь! Курица, растопырив крылья, летит за ним и клюет его в задние ноги, в хвост…

Мы расхохотались: бежали спасать курицу, а пришлось спасать пса.

Ай да курочка!

Храброй стала, когда пришлось защищать цыплят!

Была у меня кошка Мурка — серенькая шкурка.

Очень она меня любила.

По утрам собираюсь я в школу, а она вскочит ко мне на плечо и мурлычет на ухо: «Хор-роший, хор-роший…»

Я знал, что это по дружбе. И ничуть не зазнавался.

Однажды я сильно захворал. Целый месяц был в больнице. Потом меня привезли домой и еще в постель уложили. Мурке разок меня показали и больше в комнату ее не пускали, чтоб на постель грязи со двора не занесла.

Она караулила под дверьми, но ее отталкивали и перед носом захлопывали дверь.

И вот слышу раз: кто-то лезет со двора в форточку. Смотрю — Мурка. И в зубах несет мышку. Подошла, положила мышку ко мне на одеяло, а сама мурлычет, точно угощает:

«Попр-равляйся поскор-рей… Я тебя по-кор-рмлю…»

— Что ты, Мурка! Я не ем мышей, — засмеялся я. — Убери эту гадость!

Мурка взяла мышку и убежала.

Но через полчаса вижу: лезет Мурка снова и тащит большую крысу. Я даже руками замахал и закричал нарочно сердитым голосом: