Юрий Сотник - На школьном дворе. Приключение не удалось

— У Хмелевых! — вдруг сказала Альбина. — Ленькин отец зимой охотится, а летом — рабочим у всяких этих… изыскателей. Может, Ленькина мама вас пустит.

— Факт пустит! — оживился Демьян. — Пойдемте! Это как раз тот Ленька Хмелев, который себе ногу пожег.

В начале восьмого часа все трое подошли к дому Хмелевых в конце немощеной Луговой улицы. Альбина и Демьян знали, где живут Хмелевы, знали, как выглядит их дом, но с Лёниной мамой знакомы не были. Поэтому они остановились перед калиткой в нерешительности. Когда Демьян брякнул щеколдой и приоткрыл калитку, к ним навстречу бросились два пса изрядных размеров. Инна попятилась, но иленские ребята собак не боялись. Собаки полаяли, гостеприимно виляя хвостами, и убежали по каким-то своим делам, а в конце цементной дорожки, ведшей от калитки к крыльцу, пришельцы увидели Леньку, сидевшего на корточках среди частей разобранного велосипеда. Альбина очень обрадовалась. Она оттолкнула локтем шедшего впереди Демьяна и остановилась перед Хмелевым.

— Леня! Вот мы тут привели… — Только сейчас Альбина догадалась обернуться и спросить Инну, как ее имя-отчество. И, получив ответ, она продолжала: — Вот мы привели к вам Инну Сергеевну… Она — знакомая Данилы Акимыча. Вот… где бы ей остановиться на квартире и подождать, когда он из леса вернется?

Продолжая сидеть на корточках, Хмелев, наверно, полминуты смотрел на вытаращенные глаза Альбины, на окаменевшее лицо Демьяна, втянувшего губы в рот, на хорошенькую молодую женщину в брючном костюме. Наконец он понял, почему Альбина так таращит на него глаза, и вскочил.

— Сейчас! — сказал он, взлетел на высокое крыльцо и исчез в доме.

Его мама Полина Александровна готовила ужин в кухне. Это была веселая энергичная женщина с быстрыми движениями, звонким голосом и курносым, удивительно выразительным лицом. Гнев, радость, удивление так отчетливо выражались на этом лице, что знакомые в шутку советовали Полине Александровне ехать в Москву и предложить себя какой-нибудь студии на должность киноактрисы. Но такой совет был невыполним: Полина Александровна не умела вызывать то или иное выражение на своем лице по заказу, наоборот, ей огромных усилий стоило скрывать от окружающих свои эмоции.

Когда Леня рассказал матери о загадочных письмах, которые стал получать Бурундук, о страшных подозрениях, какие они у ребят вызвали, Полина Александровна реагировала примерно так же, как тетя Валя.

— Ох и любят же у вас языками молоть! Чуть случится какой пустяк — и сразу начинается: «Ля-ля-ля, ля-ля-ля, ля-ля-ля!» Ну, мало ли кто кому пишет?! Это еще не резон, чтобы по городу сплетни пускать.

Но вот теперь Ленька возник на пороге кухни и сказал глухим голосом:

— Мама! Приехала… эта…

— Какая-такая — «эта»?

— Ну… знакомая Данилы Акимовича. И просит, чтобы у нас остановиться. Чтобы, значит, его подождать.

— А откуда она про нас-то узнала?

Пришлось Леньке объяснять, что «эту тетеньку» привели Демьян с Альбиной, которые познакомились с ней в аэропорту, что она прилетела к Даниле Акимовичу, не зная, что он в отлучке.

Больше Полина Александровна не говорила с Ленькой. Бросив на сына очень серьезный взгляд, она быстро вытерла руки полотенцем, выключила электроплитку под сковородкой и через несколько секунд стояла на верхней ступеньке крыльца. Руки ее были стиснуты перед грудью, губы растянулись в приветливой улыбке, а прищуренные глаза сверкали любопытством.

— Милости просим, милости просим! — заговорила она своим звонким голосом. — Вы, мой сын сказал, остановиться у нас желаете?

— Да. Хотела бы, — сдержанно сказала Инна.

— Вы, говорят, знакомая Данилы Акимовича?

— Да… В какой-то мере (врать взрослым Инне было еще труднее, чем ребятам).

— Ну, выходит, нам с вами повезло! — снова зазвенела Полина Александровна. — Только два дня назад от меня таксаторы съехали, так что комната вполне свободная и в полном вашем распоряжении. Милости прошу, идемте в комнату, а то вдруг она вам не приглянется.

Когда Инна поднималась на крыльцо, мимо нее проскочил во двор ошалелый Ленька. Комната Инне понравилась, и она быстро договорилась с хозяйкой о цене.

В это время во дворе разыгрывалась очень тяжелая сцена. Альбина с Демьяном рассказали Хмелеву о том, что они наговорили Инне, после этого он загнал обоих в дальний угол двора и теперь приплясывал перед ними в страшном гневе, скаля зубы и потрясая кулаками.