Жаклин Уилсон - Девчонки и прогулки допоздна

– Что «но»?

– Она заурядная. Кудлатая хохотушка.

– Знаешь, Магда все-таки моя подруга, – говорю я, но какая-то скверная часть моей души торжествует.

– Знаю, знаю. Ты, Магда и Надин – неразлучная троица.

– А как тебе Надин? Она не кудлатая хохотушка?

– Она чудна́я, живет в своем собственном мире. Да они все нормальные – и Магда, и Надин, но мне нужна только ты, Элли.

Чудесное мгновенье – но его слова напоминают мне песню Джона Траволты.

Видимо, мы с Расселом на одной волне.

– Мне нужна только ты, – напевает он, улыбаясь.

– О… о… о!.. – подпеваю я, и мы оба чуть не катимся от хохота.

В автобусе мы всю дорогу болтаем о кино и любимых фильмах. Кое в чем мы не сходимся. Он фанат «Звездных войн», а для меня все это тоска зеленая. Зато его тошнит от моих обожаемых «Маленьких женщин». Мне страшно ему признаться, что мой самый любимый фильм – «Пианино». Я не переживу, если он будет над ним насмехаться. Отношения между Флорой и Анной – совсем как у меня с мамой, насколько я это помню. Но Рассел говорит, что тоже любит этот фильм – за его своеобразие. Дамские шляпы, кринолины и пианино на безлюдном берегу – такие запоминающиеся картины. Рассел увлекается теорией кино. Само собой, он поклонник Тарантино. Он цитирует отрывок про «Макдоналдсы» в Европе и приятно поражен, что я тоже знаю этот монолог наизусть. Затем мы переходим к началу фильма и разыгрываем сцену ограбления. Мы так увлекаемся, что маленький старичок на переднем сиденье подскакивает, будто ему и впрямь командуют «Руки вверх!», а дама средних лет с рыбьим лицом советует нам выбирать выражения.

Так мы доезжаем почти до места. Следующая остановка – моя. Не прекращая хихикать, мы направляемся в парк. Мы оба надеемся, что он превратился в волшебную поляну – как на рисунке Рассела, но перед нами самый обыкновенный старый парк. При свете дня он выглядит абсолютно не романтичным. Младенцы ревут, мамаши на них орут, старый бомж что-то бормочет, ветер шевелит рваные обертки от мороженого, на траве повсюду собачьи экскременты.

– Не самый впечатляющий вид, – говорю я.

– Пойдем к деревьям, – предлагает Рассел.

Но там уже околачивается компания парней, один в натянутом на голову капюшоне, другие выглядят не менее подозрительно. Похоже, занимаются какими-то темными делишками.

– Наверное, пойти к деревьям не самая блестящая мысль. Куда же нам податься? – размышляет Рассел.

В конце концов мы уходим из парка и идем на старые огороды. Кто-то здесь посадил капусту. Воздух наполнен неприятным кислым запахом. Мы стоим, глядя друг на друга и часто дыша. Нам неловко целоваться при свете дня, тем более в присутствии парней и девчонки в комбинезоне, копающихся на грядках. Рассел оглядывается по сторонам и делает шаг ко мне. Его глаза сливаются в один, когда он своими губами касается моих губ. Голова у него так повернута, что очки врезаются мне в переносицу. Но вскоре я вся отдаюсь поцелую, перед глазами плывут какие-то пятна, капуста превращается в прекрасные зеленые розы, а шум и крики звучат как пение птиц.

– Так мы опять потеряем чувство времени, – говорю я, когда мы наконец переводим дыхание.

– Не все ли равно? – Рассел опять меня целует.

– Мне не все равно, – отдышавшись, выговариваю я. – Не хочу, чтобы у тебя опять был скандал с отцом.

– И мне не все равно, – говорит Рассел. – Я тоже не хочу, чтобы у тебя были неприятности. Сейчас пойдем. Через минуту. Еще один поцелуй.

После нескольких поцелуев мы двигаемся домой. Рассел доводит меня прямо до дверей, и мы договариваемся встретиться на следующий день. В то же самое время. В том же самом месте. Тот же мальчик и та же девочка. Та же самая любовная история.

Я вальсирую по дому, уверенная, что Анна, взглянув на мои растрепанные волосы, сияющие глаза, пылающее лицо и опухшие губы, сразу же начнет ворчать. Но Анна поглощена своим творчеством. Она ползает на коленках по ковру в гостиной, собирая отдельные детали джемпера – на кухонном столе разложены эскизы. Цыпа сидит в углу скрестив ноги, во рту у него гигантская ириска, вязнущая в зубах. Он вооружен спицами толщиной с карандаш и ярко-красной пряжей и что-то варганит.

– Мотри, мотри, Элли, – говорит он, роняя сладкие слюни на подбородок, – я мею вязать.

– Молодец, Цыпа.

– О, если бы я тоже умела вязать, – стонет Анна. – Господи, зачем я только впуталась в эту аферу! Я просто сошла с ума! Элли, ангел, помоги мне придумать парочку рисунков!