Жаклин Уилсон - Лили сама по себе

Бэкстер заулюлюкал.

– Слышишь? Ладно, Мики, смотри не подведи меня, пожалуйста! Мне очень дороги мои дети. Пока!

Щёлкнув телефоном и закусив губу, мама посмотрела на нас.

– Хочу поговорить с папой! – потребовал Бэкстер.

– Нет, родной, я просто оставила ему сообщение, – сказала мама. Она взглянула на меня: – Значит, ты присмотришь за детьми, пока не придёт Мики, хорошо, Лил? Зачем он выключает свой телефон? Как это на него похоже! Ладно, с вами ведь всё будет в порядке, правда, Лил? Он придёт как только получит сообщение.

– Мам…

– Всё будет хорошо, я уверена! И я буду вам каждый день звонить, обещаю, просто проверять, что с вами всё в порядке. И когда вернусь, привезу вам всем подарки. Что бы ты хотела, Лили? Знаю, испанский танцевальный костюм. Красный, весь в оборочках!

– Не хочу никакого подарка! – сказала я, хотя мне всегда нравились испанские танцевальные костюмы. Я представила себе красный, весь в оборочках, и мне очень захотелось его иметь.

– И я хочу танцевальный костюм, розовый, – сказала Пикси.

– А можно мне голубой? – спросила Блисс.

– Не хочу девчачий костюм! – с отвращением заявил Бэкстер.

– Нет, мой маленький мужчина, я привезу тебе игрушечного быка. Большого чёрного быка – будешь тореадором, – пообещала мама.

– Ух ты, здорово! Настоящего свирепого быка с рогами, но я его не испугаюсь, правда?

– Ты ничего не боишься, мой Бэкси! А сейчас будь паинькой, веди себя хорошо с Мики и не дразни сестрёнок, ты меня слышишь? Блисс, ты должна сама говорить, что тебе нужно, и Мики всё для тебя сделает. Пикси, не озорничай, будь очень-очень хорошей девочкой.

Она их всех поцеловала и потом обняла меня:

– Я скоро вернусь, Лили! Клянусь!

Схватив свой чемодан на колёсиках, мама выбежала из квартиры. Она даже не поцеловала меня как следует! Она просто исчезла. Мы услышали лишь стук её каблучков по галерее.

Бэкстер, Блисс и Пикси одновременно посмотрели на меня. Как будто до них только что дошло, что происходит.

– Мама вернётся через минутку? – спросила Пикси.

– Нет, она уехала на неделю, ну почти, – сказала я.

У Пикси задрожала нижняя губа.

– Нет, вернётся через минутку! – не поверила она.

– А где тогда папа? – спросил, оглядываясь по сторонам, Бэкстер, как будто Мики прятался где-нибудь в буфете.

– Он придёт как только получит мамино сообщение, – сказала я, и в животе у меня что-то ёкнуло.

– Он ведь не приведёт собаку, правда? – спросила Блисс.

– Я не знаю.

– Придёт через минутку! – завизжала Пикси, вновь и вновь повторяя эту фразу, словно веря в то, что так оно и будет, если она произнесёт её много-много раз.

– Замолчи, Пикси, – сказала я, беря её на руки, но она продолжала визжать, прижавшись к моему лицу.

– А почему папы до сих пор нет? – возмутился Бэкстер, пнув ногой ножку стола.

– Почему мама уехала без нас? – спросила Блисс.

– Я не знаю! – крикнула я, напугав их всех. Даже Пикси от страха умолкла.

Все они были уже готовы расплакаться, даже Бэкстер. В какой-то момент я возненавидела всех троих. Это мне хотелось кричать, задавать вопросы и плакать. Мне хотелось упасть на колени и зареветь как младенец. Но я не могла. Я была самой старшей. Я должна была за всеми присматривать.

– Хватит, глупышки! Давайте… давайте порисуем! Я дам каждому по листочку из моего нового альбома, хотите? Бэкстер, ты нарисуй большого страшного быка. Блисс, а ты – себя в голубом платье с оборочками, с такими трещотками в руках, кастаньетами. И Пикси… я помогу тебе рисовать. Можешь взять мои лучшие мелки, хочешь? А пока мы рисуем, давайте съедим по кусочку шоколада, в буфете ещё есть плитка.

А у меня снова получилось! Третий вечер подряд мне удалось их отвлечь и сделать счастливыми! Я затолкала себе в рот шоколад и стала рисовать вместе с малышами, изобразив целую труппу испанских танцоров, которых не слушались ноги и поэтому притоптывали они не в такт.

Я усадила их всех рисовать за кухонный стол, выдав им по большому куску шоколада. У Пикси почти весь шоколад растёкся по подбородку.

Я без конца представляла себе маму, как она встречается с этим Гордоном, как уезжает с ним на поезде в аэропорт, как ждёт своего рейса. Если я о ней думаю, почему же она не думает обо мне? Почему она вдруг не подумала: «О боже, мне нельзя бросать Лили, Бэкстера, Блисс и Пикси. Я ведь никак не могу оставить их с Мики». Тогда уж она точно скажет Гордону: «Нет, прости, я тебя очень люблю (хотя она знала его всего три дня), но детей своих я люблю больше, и я должна вернуться домой».