Стелла Даффи - Идеальный выбор

— Да?

— Речь идет о свете, костюмах, гриме, о том, чтобы сделать большой номер, я правильно поняла?

— Большой номер в маленьком пространстве.

— Отлично. Но вот чего я больше всего опасаюсь: через пару месяцев храбрая амазонка на диком мустанге может в одночасье превратиться во вздорную толстую бабу.

— Ясно. Спасибо, Бет.

— Всегда пожалуйста. А теперь, будь любезна, возьми кого-нибудь из детей. Они меня уже достали.

Работа или безработица. Новый план или старый кошмар. Ни то ни другое не сулило большой радости. Конечно, София могла уволиться, сдаться на милость соцзащиты и с благодарностью принимать скудные государственные пособия. Она могла уйти на вольные хлеба в качестве учителя или хореографа, но без материальной поддержки и клиентов, готовых платить прямо сейчас, оставшихся до родов месяцев не хватит, чтобы раскрутиться в бизнесе, и София с трудом представляла, как она станет давать по пять уроков в день с орущим младенцем на руках. Альтернатива: поймать Денни на слове и согласиться на его предложение. По крайней мере, танец, ничего не утаивающий, придаст ей уверенности. Пусть танцы беременной дамы, из скромности маскирующей свое положение, прибавляют чаевых, но они также оставляют во рту неприятный привкус. Даже когда София, гребя деньги лопатой, чувствовала себя невероятно сильной, она отдавала должное антистриптизным аргументам Джеймса, аргументам, подтвержденным ее собственным опытом. Правда, танцуя в роли властной и сильной амазонки, своими сомнениями с клиентами она не делилась. Почему бы и впредь не прикидываться самостоятельной и независимой, с вызовом насвистывая веселый мотивчик и уверяя себя, что лохи просто не врубаются? А вот смущаться в танце, оттого что на показ выставлена настоящая София, которую она норовит спрятать, совсем невесело. Эту уловку клиенты быстро раскусят, и София проиграет. Выходило, что официальное признание беременности легче решает проблему, чем усилия по ее маскировке. Ее тело в качестве рабочего инструмента обретет новое качество. Наверное. А может, и нет. Чтобы узнать, следовало попробовать, но София пока не знала, хочет ли она пробовать. С другой стороны, Софии надоело притворяться не тем, что она есть, а за квартиру и по счетам по-прежнему надо было платить. И обеспечивать будущее ребенка. Решение надо было принимать как можно скорее. Самое время продолжить опрос.

Лично Сандра не стала бы щеголять перед клиентурой разбухшей плотью.

— Не знаю, София, это как-то… чересчур откровенно. Вряд ли я пошла бы на такое.

И это говорила Сандра, которая ежевечерне щеголяла своим густо татуированным, проколотым во многих местах телом. В отношении телесных приколов она была чемпионкой среди танцовщиц, потому София немного удивилась такой категоричности. Впрочем, Хелен слыхала, что на домашнем фронте у помощницы по хозяйству ситуация не слишком розовая, и, возможно, крепчавшая связь Денни и Каролины частично повлияла на суждение Сандры.

Каролина, хотя и восхищаясь потенциальной отвагой Софии, до сих пор не могла оправиться от шока.

— И ты правда хочешь это сделать? Отдельный номер?

— Скорее, несколько номеров.

— Черт, потрясающе. Ты ужасно смелая, София.

— Дело не в смелости, я вынуждена это делать. У меня нет выбора.

— Ага, понятно, но ей-богу, это так…

— Как?

— Ну, откровенно! Так себя выставлять. Конечно… то есть… блин…

— Что же, спасибо, Каролина, за мудрый совет.

Каролина изумлялась и охала еще часа два. Пока Хелен не напомнила ей, от кого Денни узнал обо всем раньше, чем следовало. А Сандра ехидно заметила: мол, уж она-то, трахая Денни, никогда не выдавала ему секретов из гримерной. Каролина сообразила, что молчаливое покаяние облегчит ее участь.

Несмотря на отсутствие единодушного одобрения, София все больше увлекалась идеей, которая наверняка разрешит кое-какие из ее насущных проблем. К концу следующей смены она почти себя уговорила. Верно, затея странная, также верно и то, что теперь, когда ее беременность заметна, она ощущает себя раздетой более обычного. Следовательно, чем раньше она примется за новый номер, тем лучше. Конечно, она будет чувствовать себя выставленной напоказ, но к этому чувству за годы работы она успела привыкнуть — оно лишь обретет новый оттенок. Правда, отныне ей придется думать не только о себе, но и о ребенке. Скорее всего, в новом танце она станет ощущать себя как-то иначе, тем не менее сомнения, одолевавшие ее, не казались Софии вполне здравыми. В конце концов, если она не готова уверовать в теорию Джеймса об эксплуататорской сущности ее работы — а она абсолютно не готова, — то почему она должна уходить из клуба прямо сейчас? Наиболее резкое возражение против нового номера, поступившее от одного из вышибал, лишь укрепило ее решимость. Джозеф заговорил с ней по собственной инициативе, когда София выходила из клуба: