Чезаре Павезе - Идол

Как-то свежим сентябрьским утром Мина пришла на свидание в компании своей молодой подруги. На ней была косая шляпка, сдвинутая на одну сторону. Особенно бросались в глаза губы, обильно накрашенные губной помадой. Кажется, я скорчил недовольное лицо, ибо они поглядели друг на друга и рассмеялись. Причем, девушка особенно звонко.

— Не означает ли это, что бы больше не будем ходить обедать вместе? — спросил я у Мины, устроившись сбоку от неё.

Мы сейчас, как раз и идем на обед, — улыбнулась она и взяла меня под руку.

Неожиданно она резко прижалась ко мне. Я был удивлен и счастлив, так как мне хотелось поведать ей о многом в непринужденной обстановке за обедом. Но присутствие девушки меня раздражало.

Мина принялась говорить со мной о моей работе и заставила меня перечислить все те места, где мне довелось побывать за последние дни. Она нахмурилась, когда я с легкой улыбкой на устах открыл ей, что потерял ряд клиентов, стремясь не пропустить утренних свиданий. Она приостановилась на тротуаре и состроила мне гримасу. Я прекратил улыбаться, и, взмолившись, глазами указал на её подругу, остановившуюся вместе с нами.

— Ты когда-нибудь погубишь себя из-за всех этих глупостей, — заметила Мина резко, — а я совсем не хочу этого. Подобного ребячества я просто не выношу. Когда находишься на работе — надо работать. Ты живешь один и должен строго следовать избранному пути. Получается, что я невольно способствую твоей гибели, поэтому лучше будет, если мы больше не будем встречаться.

На губах у меня снова некстати появилась глупая улыбка. Лицо подруги Мины, которое я видел в профиль, было бесстрастным и обращенным вниз, на тротуар.

Я не нашел, что ответить Мине, взял её за руку и, говоря сбивчиво, предложил ей продолжить путь. Мина тут же решительно высвободила свою руку, и мы двинулись дальше.

Продолжительное молчание неожиданно прервала её подруга, что-то спросив у Мины резко. Они тут же принялись энергично выяснять между собой, насколько наказание хозяйки отвечало провинности Аделаиды, израсходовавшей за месяц две дюжины ирисового мыла.

— И, что она ей сделала? — поинтересовался я.

— В том то и дело, что она ей ничего не сделала, — сгримасничала девушка, поджав уголки губ. — Просто у Аделаиды есть этот каприз, а это раздражает хозяйку.

Я взглянул на Мину. Она, опустив голову, глядела на мостовую. Я сопоставил её профиль, с тонким, чувственным профилем подруги, я обнаружил в нем всё ту же уверенную линию, увенчанную властным подбородком, так нравившимся мне. Я слегка коснулся её руки, а затем — сжал её.

— Вы уже давно знаете друг друга? — спросил я девушку.

— Нучча — романьолка (родом из области Романья), — ответила Мина.

— Послушай, Нелла, госпожа Мартире интересовалась у меня, когда ты снова сможешь поехать в Болонью?

Я вздрогнул. Мина пристально посмотрела на Нуччу. Мы несколько прибавили шагу и в молчании достигли кафе. Нуччу здесь уже ожидали.

Мы сидели за белым столиком нашей траттории, поглядывая друг на друга, и молчали. Я заметил, что руки Мины вновь посветлели.

— Ты в этом году загорела сильно?

— Я проводила много времени на солнце. Брала лодку, уходила далеко в море, и там снимала с себя костюм.

— Ты гребла сама?

— Это нетрудно.

Я не сводил с неё глаз. Мина попыталась улыбнуться. — Ничего у меня не спрашивай, Гвидо. На море я езжу только, чтобы отдохнуть немного.

— Я часто подумывал поехать туда вместе с тобой.

— Именно поэтому я хочу уточнить, что я езжу туда только для отдыха.

Мина быстро справилась со своим блюдом. Наблюдая за мной, как я ем, она неожиданно спросила: — Почему ты так поступаешь?

— Ты что имеешь в виду?

— Почему ты совсем забросил свою работу? И ты хочешь, чтобы я тебе верила, после всего этого?

— А ты, почему не хочешь выйти за меня замуж?

— Я уже тебе сказала почему, Гвидо.

— Нет, ты мне этого еще не сказала. Тебе нравится разыгрывать меня. Когда ты собираешься ехать в Болонью?

— Я не поеду в Болонью. Вероятнее всего, что я поеду в Милан.

— И сколько домов ты уже посетила?

— Я их не считала.

— Так кто же тебя содержит?

Властный взгляд Мины, неожиданно стал мягче. — Гвидо, ты должно быть сильно страдаешь, если говоришь подобные вещи. Я верю, что и тебе тяжело, от всего этого.

— Я предпочитаю платить злом за зло. Ты не хочешь меня, потому что у тебя есть кто-то другой.

— Но, Гвидо, разве, ты не видишь, как мне приходится работать, и какую я веду жизнь? Если бы кто-то содержал меня… — она остановилась, не находя слов, и тут же нахмурила брови. — Я сама зарабатываю себе на жизнь, и ты это знаешь.