Жан-Филипп Туссен - Месье

Кафе было почти пустым, Месье облюбовал укромную нишу и сел на потертую, потрескавшуюся бурую банкетку. Затем развернул многочисленные слои папиросной бумаги, в которую были упакованы ботинки, достал их из коробки, надел один на руку и некоторое время разглядывал его в профиль. Потом сложил все, как было, поставил коробку рядом с собой, заказал пива и раскрыл газету. За столиком возле телефонной кабинки сидели двое с потерянным видом, и младшего из них, озабоченно озиравшегося вокруг, Месье заподозрил, еще когда вошел: сейчас пристанет с какой-нибудь просьбой или, хуже того, захочет денег стрельнуть. Тот и в самом деле вскоре подошел к Месье и спросил, нет ли у него чем писать. Месье задумался, закрыл газету и ответил "нет". Ручка у меня есть, добавил он, но я ее никому не даю, такое у меня правило (правил Месье устанавливал для себя немного, но строго их придерживался). Юноша выглядел таким расстроенным, что Месье все-таки достал ручку из внутреннего кармана пиджака и сказал примирительно, что, если ему дадут бумагу, он запишет необходимое своей рукой. Вот и отлично, обрадовался молодой человек, подсел к Месье на банкетку и позвал пожилого расположиться за столиком напротив них. Тут у нас надолго, пояснил он.

Понимаете ли, продолжал юноша, я студент-историк и пишу работу о лицее города Шартра в период "странной войны". Почему, скажете вы, именно о лицее в Шартре? - спросил он и, не дожидаясь ответа, сам признал, что выбор сделан совершенно произвольно, просто ему хотелось взять за основу конкретный пример, изучить архивы, поездить по местам событий, разыскать, по возможности, живых свидетелей той эпохи. Прибавим к этому, сказал молодой человек, что Шартр находится в департаменте Эр и Луар, префектом которого в 1939 году был Жан Мулен, не правда ли, пикантная подробность? Так вот, разглагольствовал он, для начала я составил список всех, кто учился в лицее Марсо в 1939 году; я всем им направил письма, где сообщал о своем проекте и просил оказать мне содействие, то есть поделиться воспоминаниями, и месье Левассер, - тут он указал на второго собеседника, который, заметив, что его представляют, скромно наклонил голову, - согласился рассказать нам о том, как прошел этот 1939/40 учебный год. А у вас тоже нет ручки? - спросил Месье. Чего нет, того нет, развел руками Левассер.

Итак, начнем, сказал молодой человек. Я хотел бы спросить у месье Левассера, и это будет мой первый вопрос, какие потрясения ожидали лицеистов той памятной осенью 1939 года. Значит, так, сказал Левассер, выпрямляясь на стуле и потирая руки, лично я сдал первую часть выпускных экзаменов еще в июне, устные же экзамены, насколько мне помнится, проводились в тот год не в Париже, а в Шартре, прямо у нас в лицее - такие вот потрясения. Каково было ваше умонастроение? - спросил Месье, постукивая пальцами по столу.

Умонастроение, повторил Левассер и исподволь взглянул на студента дескать, должен ли он отвечать также и на вопросы Месье; значит, так, заговорил он после того, как молодой человек моргнул в знак согласия, мы думали, что рано или поздно нас призовут. В 1914 году, как известно, был мобилизован весь призывной контингент, включая самых младших, и мы полагали, что с нами будет то же самое. Соответственно, всю зиму мы пребывали в подвешенном состоянии, и только немецкое наступление 10 мая 1940 года внезапно положило этому конец. Я хорошо помню, как в тот день провожал своего друга-чеха на фронт. Когда Гитлер захватил Чехословакию, многие чешские солдаты бежали из страны, и те, что служили в авиации, оказались на воздушной базе в Шартре (не могли бы вы говорить немного медленнее, попросил Месье).

Скажите нам, пожалуйста, месье Левассер, продолжил студент, когда Месье дописал фразу, что именно изменилось после 10 мая 1940 года. Значит так, отвечал Левассер, прихлебывая аперитив, для младших ничего не изменилось, все шло своим чередом. Мы же, наоборот, старались принести пользу, помогали, например, Красному Кресту и пунктам приема беженцев. Благодарю вас, сказал Месье. Так продолжалось до 13 июня, спешил выговориться Левассер, когда все покинули Шартр. Хорошо, хорошо, успокоил его Месье и откланялся.

Вернувшись к Леганам, Месье открыл дверь своим ключом, углубился в коридор, пересек столовую, где заканчивала ужин престарелая дама, что ж, приятного аппетита, и пробрался к себе в комнату, помещавшуюся в дальнем конце квартиры. Он лег на кровать, скрестил руки на груди и, прислушиваясь к своему размеренному дыханию, в очередной раз удивился собственному спокойствию: ох, не к добру. Ему бы хоть немного поволноваться, понервничать под напором обстоятельств, выпустить пар, иначе, он это прекрасно знал, накопленное напряжение чревато взрывом.