Бен Шервуд - Человек, который съел «Боинг-747»

— Что ж… Кажется, все понятно, — немного помолчав, проговорил Джей-Джей.

Вилла надеялась, что он действительно все понял правильно. Уолли нравился ей как человек, но представить себя его девушкой, а уж тем более связать с ним свою жизнь ей и в голову не приходило. Этот вариант она не рассматривала для себя и раньше, а уж теперь… Теперь ей больше всего на свете хотелось чокнуться бокалами с игристым «Аст…»… «Асти-не-помню-как-называется» с этим парнем, который действительно повидал весь мир.

Центр имени леди Вести по своему масштабу и великолепию полностью соответствовал отпускаемым на его существование средствам из госбюджета. Здание, когда-то построенное как гостиница, было выкуплено штатом и перепрофилировано под дом престарелых. Это богоугодное заведение было названо в честь его первой патронессы Эвелин Бродстоун — дочери одного местного фермера, которой удалось вырваться из Супериора и даже выйти замуж за лорда Вести.

Вилла прошла через большой холл мимо установленных полукругом диванов и кофейного автомата. Подошвы ее босоножек звонко цокали по терракотовой плитке, которой был выложен пол. За рабочим столом дежурной сестры Розы не оказалось. Немного подумав, Вилла отыскала подругу в дамской комнате: та умывалась и приводила себя в порядок. У нее как раз закончилось дежурство: здесь, в доме престарелых, она подрабатывала на полставки в дни, свободные от дежурств в городской больнице.

— Господи, да что с тобой такое? — изумленно воскликнула Роза, увидев Виллу. — Что с твоими волосами? Что ты с ними сделала?

— Ты не поверишь, — загадочно улыбаясь, ответила Вилла. — Ты просто не поверишь в то, что со мной только что случилось.

— Ладно, попробуем догадаться, — сказала Роза, протягивая при этом Вилле полотенце и выразительно поглядывая то на него, то на раковину. Вилле пришлось подчиниться. Она сунула голову под кран и как могла промыла слипшиеся волосы.

Немного приведя себя в порядок, подруги вернулись в гостиную и выбрали для задушевной беседы два самых уютных кожаных кресла с подставками для ног.

— Ну так вот, — объявила Вилла, — я провела почти весь день с парнем из Книги рекордов. Я покатала его по окрестностям города, а потом мы пошли на поле Райти и решили попробовать побить мировой рекорд в категории «Метание разных объектов». Это было… просто с ума сойти. Мы все перемазались, пропотели насквозь, но при этом чуть не надорвали животы от смеха.

— Подожди-подожди. Кого вы там собирались побить?

— Да не кого, а что. Рекорд по метанию. Короче, мы решили попробовать кидать друг другу куриные яйца так, чтобы те не разбились. Есть такой мировой рекорд, но мы к нему и близко не подобрались.

Вилла сама слышала, как непривычно странно звучит ее голос. Он дрожал, но явно не от страха или беспокойства, а от восторга и приятных воспоминаний о прошедшем дне.

— Ты что, издеваешься надо мной? — спросила Роза.

— Нет, честное слово, все так и было.

— И как это понимать?

— Да никак. Никак. Что ты на меня так смотришь, как на какую-нибудь…

— Видела бы ты себя, Вилла, еще бы не так смотрела. Ты выглядишь, скажем деликатно, как немного увлекшаяся, не слишком умная женщина. А если хочешь начистоту, то просто как влюбленная дура.

— Ну и пусть. Зато я уже не помню, когда я так веселилась и когда мне было так хорошо. Мы с ним чуть не полдня дурака валяли. Можешь себе представить меня, мающейся дурью, а не сидящей на работе? Я про все забыла — про все дела, про все заботы.

— Похоже, ты рискуешь снова наступить на те же грабли. В прошлый раз, когда тебе было «так хорошо», ты два года приходила в себя — все никак не могла вернуться от «хорошо» к «просто нормально».

— Да ничего ты не понимаешь. Мы действительно просто играли. Ничего больше, честное слово.

Роза недоверчиво покачала головой, а Вилла все не унималась.

— Господи, как же давно я так не веселилась, — со вздохом сказала она. — А еще дольше я не испытывала таких чувств, которые вновь вспыхнули во мне. Я уже забыла, как это бывает.

— Подожди. Ты же его совсем не знаешь.

На это Вилле возразить было нечего. Она только развела руками и вопросительно посмотрела на подругу.

— Дура ты, Вилла. Дурой была, дурой и останешься, — тихо сказала Роза. — Не обижайся, но это действительно так.

В этот момент в гостиную вошел маленький, сухонький, морщинистый старичок в синей пижаме. Взяв с журнального столика пульт от телевизора, он прошаркал в уголок для курящих, полусел-полулег в ортопедическое кресло и привычно достал из кармана пачку сигарет. Впрочем, перед тем как включить телевизор, он обернулся и поинтересовался у сидевших на другом конце комнаты Розы и Виллы: