Бен Шервуд - Человек, который съел «Боинг-747»

— Но я же люблю тебя! — воскликнул Джей-Джей, ошарашенно застыв над полусобранным дорожным чемоданом. — Честное слово, очень люблю, — зачем-то добавил он.

С его точки зрения, в словах Эмили о жизни, растраченной на тщетные попытки, просто не было смысла. Те четыре года, которые они с Джоном «растратили» друг на друга, не шли ни в какое сравнение с шестьюдесятью семью годами, проведенными в браке Октавио Гиленом и Адрианой Мартинес из Мехико.

Губы Эмили дрогнули, но она все же заставила себя улыбнуться.

— Ты очень много знаешь, — сказала она. — Ты знаешь, с какой скоростью забирается на пальму самый ловкий сборщик кокосовых орехов, ты помнишь, сколько весила самая большая в мире капуста брокколи, но ты ничего не смыслишь в любви, ровным счетом ничего. — С этими словами она смахнула со щеки слезу, скатившуюся из глаза цвета морской волны, и добавила: — Любовь — это самое главное, что есть в мире, самое выдающееся явление и величайшее из чувств. Мне остается только надеяться, что когда-нибудь ты ее обретешь.

Любил ли он Эмили по-настоящему? Любила ли она его? В тот день Джон улетал в Финляндию: там проходил ежегодный чемпионат по бегу с женой на закорках. В том году победителем стал Имре Амброс из Эстонии. Взвалив на себя Аннелу Охасте, он пробежал семьсот семьдесят один фут по пересеченной местности за одну минуту и четыре с половиной секунды. Наблюдая за ходом забега, Джей-Джей задумался о том, что такое истинная любовь. Он решил разобраться в природе этого явления. Дни шли за днями, а Джон Смит лишь убеждался в том, что задача ему не по силам: чем больше он думал о любви, тем больше эти мысли парализовали его волю и сознание.

— Еще три минуты, — раздался звонкий женский голос.

Джей-Джей отвлекся от воспоминаний и вернулся к реальности: огромный швейцарский хронометр, официально утвержденный для фиксации рекорда, показывал тридцать часов сорок две минуты одну секунду. Претенденты на звание мировых рекордсменов готовы были рухнуть от усталости. Они с трудом поддерживали друг друга в вертикальном положении, и, пожалуй, лишь судорога, которая свела их руки, не позволяла им разомкнуть мучительные объятия. Один из ассистентов организационного комитета протянул им бутылку минеральной воды «Эвиан» с двумя соломинками. Девушка взяла бутылку и на ощупь просунула соломинку в уголок рта. Она успела сделать, наверное, лишь один глоток, а затем непроизвольно разжала ладонь, и бутылка со звоном разбилась о булыжную мостовую парижской набережной.

Наступал критический момент: вот-вот прежний рекорд либо будет побит, либо в очередной раз устоит. Осталось всего три минуты. Если парочка продержится чуть дольше, чем рекордсмены из Израиля, то их достижение получит полноценное освещение в прессе и на телевидении, а значит, и Джей-Джей получит отсрочку исполнения приговора, который вынесло ему начальство на работе. Ему давно не везло с рекордами. Последние несколько командировок оказались безрезультатными. Месяц назад он фактически зря съездил в Германию: претенденту на рекорд в пении йодлем удалось сменить тон двадцать один раз на протяжении одной секунды. Беда заключалась в том, что официально зарегистрированный мировой рекорд составлял двадцать две смены тона за тот же промежуток времени. Незадолго до этого австралийский врач-ортопед с расстройством дыхания разочаровал Джона Смита и его начальство, когда выяснилось, что сила его громогласного храпа равняется девяноста двум децибелам, в то время как официальный рекорд составляет ровно девяносто три. Формально вины Джона Смита в этих неудачах не было, но начальство далеко не всегда следует строго формальным критериям, оценивая работу своих подчиненных.

«Если эти двое продержатся еще полторы минуты, я вернусь домой с победой и на время меня оставят в покое», — подумал Джей-Джей. Он уже представил, как будет вальяжно сидеть в офисе, разбираться в скопившихся бумагах и читать вновь поступившие заявки на установление рекордов. «Вот приведу в порядок свой архив и помогу ребятам подготовить к июню новый выпуск, — мелькнуло у него в голове. — Тогда можно будет позволить себе походить летними вечерами на стадион „Янки“ и посмотреть бейсбол, хотя бы с дешевых мест на верхних трибунах. Лето пролетит незаметно, наступит осень, а там, глядишь, и Рождество». Так и шла его жизнь. Прожитые годы мало отличались один от другого, разве что с каждым из них увеличивалось количество выпусков Книги рекордов, которые украшали специально выделенную полку. Четырнадцать выпусков, четырнадцать больших томов, четырнадцать лет.