Виктор Вяткин - Человек рождается дважды. Книга 1

Митяй долго стоял и смотрел ему вслед тёплым и преданным взглядом.

— Ну что же, хлопцы, и мы начнём собираться, — не оборачиваясь проговорил Митяй, укладывая в мешок хлеб, консервы и кружки.

— Куда? — удивился Николай.

— Вверх по Колыме. Леса нет, а на обвязку надо. Лошади все в транспортах, а время не терпит. Мы с вами навалим брёвна поближе к воде, свяжем в плоты и доставим.

— Значит, это нас прикрепили к вам? — догадался Колосов.

— Может, и не совсем так, — ухмыльнулся Митяй. — Я-то из старательской артели, мне бы вроде и не до этого. Да вот Михайло Степанович попросил, значит надо. Людей нет, вот и приходится помогать, да и поторопиться следует.

Погода прояснилась. Тайга искрилась свежестью, уровень воды ещё повышался. Деревья рубили в распадке у самого берега. Привязывали их верёвками за комель и, прыгая по щебёнке, стаскивали прямо в воду.

— Как, хлопцы, не выдохлись? — заботливо спрашивал Митяй и, посмеиваясь, поднимался за новым бревном.

Человек он был сильный и смекалистый, чувствовалось, что он многое умел. Поздно вечером, когда свЯзали плоты, Митяй вырубил шесты и предупредил:

— Плыть будем с утра. У скалы отбивает, может отбросить к середине, тогда не причалишь. А утром мужики помогут, я договорился.

После дождя комары были особенно злы. Парни не могли заснуть, а Митяй и не ложился. Он сидел у костра, то и дело подбрасывая хворостины и зелёные ветки, отгоняя гнус дымом.

Николай поднялся и сел ближе к дыму.,

— Интересно, зачем все таёжники отращивают бороды?

Митяй поднял голову.

— Как зачем? Зимой теплей, летом гнус меньше тревожит, да и хлопотно с этим бритьём.

Колосова давно интересовал Шулин, он улавливал в нём, кроме грубоватой суровости, что-то чистое, простое и даже душевное. Юрий придвинулся ближе к костру и осторожно заметил:

— А какой странный человек Шулин. Вы давно с ним знакомы?

Митяй ответил не сразу. Он набил трубку, разжёг, закрыл глаза и тихо проговорил:

— Да.:, когда-то Шулина знал весь Алдан.

— Значит, вы знакомы с ним ещё по алданским приискам?

— Быть знакомым и знать — это, брат, разное дело. Чтобы знать таёжную речку, по ней не только проплыть надо. Да и золотую россыпь не сразу разглЯдишь. — Он подбросил в костёр, придвинул чайник к огню и добавил — Что говорить, редчайшего характера человек, а как товарищ — лучшего не ищи. — Он замолчал. Николай стал упрашивать.

— Всё равно не уснуть, расскажите подробней. Мы с ним было поскандалили на Молтане.

— Немудрено. С того же началось и наше знакомство. — Митяй устроился поудобней. — Я ведь давненько за золотишком гоняюсь. Бывало, и в пятиминутных миллионерах хаживал. С лентами да бубенцами на тройках раскатывал. Приходилось радоваться и сухой горбушке. Работал, как каторжник, и гулял, как купец. Всё острых ощущений искал. Кроме того, любил и на кулачках сой-тись, силу показать, душу отвести. — Он посмотрел на здоровенные, как гири, кулаки и усмехнулся. — Скажу прямо, мало кто со мной связываться хотел. Если плотно прикладывался — никто не выдерживал. Вот как-то, «промыв» сбережения, околачивался по кабакам, подыскивая попутчиков на прииска. Сидел злой, вино не брало, на душе, как в пургу, — мутно, холодно, горько и противно. Вот тут-то и вваливается Шулин со своим Сакжоем — волкодав у него был. От Шулина ни на шаг. Вместе они по тайге и бродили. Я и раньше слыхал об этой примечательной паре, но встречаться как-то не приходилось.

Шулин развязно подошёл к большому столу, с шумом раздвинул стулья и сел. Собака проскочила рядом, замерла. К нему уже бежали официанты. Они-то знали, с кем дело имеют. Меня злил этот пёс, да и сам Шулин мало походил на старателя. Так и хотелось затеять скандал. Стол его мигом накрыли. Он поднялся и сказал:

— Граждане, все, кто тут есть, прошу к столу. Выпейте, сколько душа примет, за здоровье Володьки Шулина, если слыхали про такого, а нет, то посмотрите, да ещё раз выпейте. И за моего Сакжоя. Прошу извинить: мы с ним всегда вместе.

Все потЯнулись к столу. Я слыхал про его причуды, но был не в духе. Думаю, ну его к чёрту, не пойду. Когда все собрались за столом, он посмотрел в мою сторону, а я нарочно отвернулся и не слышал, как он оказался у моего стола.

— Ты что же, приятель, ломаешься? — улыбнулся он. — Тебя просят за стол, уважь. — В голосе звучала требовательность и насмешка, а глаза говорили: скажи спасибо, дурак, что тебя приглашают. Я грубовато ответил. Он разозлился, но сразу же взял себя в руки и шутливо проговорил: