Виктор Вяткин - Человек рождается дважды. Книга 2

— Неправда, Юра. Это неправда, меня не обманешь. У тебя что-то другое.

Женя кусала губы, сдерживая себя. С тех пор как вернулся Юра с приисков, он резко переменился. Стал рассеян, задумчив. Просыпаясь почью, она видела, что он лежит с открытыми глазами. Её Юрка что-то мучительно переживал.

— Женя, успокойся, у меня всё нормально.

— Если ты уже не считаешь меня другом, самым близким для тебя человеком, я пойду к Михаилу Степановичу. Он сам с тобой поговорит. Он уже спрашивал меня, всё ли у нас с тобой ладится. Да и другие замечают твоё угнетённое состояние.

— Пойми, Женечка. Теперь надо работать в два раза лучше и больше. Время-то ты сама понимаешь какое?

— А вчера оно было другим? Ты начал лгать, и это плохо.

Юра вспыхнул и сказал что-то грубое. Женя расплакалась.

— Чёрт знает что, — буркнул он уже зло и, хлопнув дверью, вышел.

Действительно, встреча с Белоглазовым тяжёлым камнем легла на сердце. Он не мог простить себе той вспышки и чувствовал себя виноватым перед ним. История Тольки мучила Его.

А может быть, действительно пойти к Краснову и всё рассказать?

Юра позвонил Ему.

— Да-да, Юра, заходи. Но только домой. Ты как раз мне нужен, собираюсь на партийную конференцию в Магадан. Надо кое-что тебе поручить…

Так даже лучше. Никто не будет мешать. В управлении каждую минуту то один, то другой.

Дверь открыла жена Краснова, чёрненькая, цыганского типа женщина.

— Михаил Степанович уже спрашивал, — проговорила она любезно.

Юра тихо прошёл и разделся.

Краснов и секретарь парткома Батов сидели у письменного стола и делали заметки в записных книжках.

— А, Юра? Пока посиди. Вон свежий номер «Огонька», а мы тут сейчас закончим. — Краснов сунул Ему журнал и продолжал разговор.

— Я буду говорить об основном производстве. О нормах партийных отношений, о быте и о людях. А ты раскручивай вопросы партийной работы, коснёшься партийной демократии и всё остальное. Тут надо не размениваться, а бить по главному. Предстоит серьёзное сражение партийной организации с Единоличной властью. В ней-то всё зло…

За дверью в спальне звякнул телефон. Краснов прикрыл дверь и долго разговаривал.

— Тебя Ещё не выставили вместе с телефоном? Чего ты прицепил Его над головой? — шутливо заметил Батов.

Краснов остановился у стола, потёр виски и улыбнулся.

— Каждую ночь после четырёх звонит Павлов. Вставать холодно, ну я и приспособился. Все записи у меня там. Хитрый. Сначала обтрезвонит все прииски, а потом уже проверяет меня, насколько я в курсе событий…

— Ну как с торфами-то? Убедил ты Его наконец в своей правоте?

— Воюем. Весна покажет, кто из нас прав. Всё обещает посадить, но пока, видно, решил потерпеть. Странный человек, — снова улыбнулся он и уже беспокойно спросил — Что будем делать с Самсоновым? Опять звонит…

— Валерка? А что с ним? — встрепенулся Колосов.

Краснов не ответил, а только наморщил лоб и выжидательно посмотрел на Батова.

— Ты как будто договорился с Раковским? — поднял глаза Батов.

— Вообще. Но теперь откладывать нельзя. И надо всё сделать умно. Запрос старым числом, да и визу об откомандировании. Мне лично нельзя. — Краснов повернулся к Колосову — Может быть, ты сбегаешь, Юрка, похлопочешь за друга. Раковский Ещё в доме дирекции. Уехать собирается на рассвете.

— Может быть, вы мне скажете, в чём дело? — уже с обидой спросил Колосов, растерянно поглядывая то на секретаря парткома, то на Краснова.

Батов насторожённо посмотрел на Колосова и принялся сосредоточенно писать.

— Дурак твой Валерка. Зорин давно затеял вокруг него возню. А он теперь Ещё с какими-то посылками завалился. Заключённым передавал. Это заместитель начальника прииска! Да разве так делают! На первом партийном собрании Зорин выступит, это как пить дать. Вылетит из кандидатов, а потом кто знает?..

Батов совсем зарылся с головой в газеты и громко шелестел листами. Юра пожал плечами.

— А что здесь особенного? Это же гуманно. За что из кандидатов?

Краснов не ответил и позвонил в дом дирекции.

— Ещё не спит. Пойди как частное лицо. Тихонько расскажи и попроси запрос на Самсонова, ну, скажем, декабрём. Я подпишу, а ты завтра, как бы по просьбе Самсонова, передашь в кадры. Сергей Дмитриевич затолкнёт Его куда-нибудь на Кулу, куда и пешком не всегда доберёшься. Может быть, передержим…

— Михаил Степанович, я всё же не могу осознать, зачем это надо? Я понимаю, что мне надо сделать, но для чего? Что всё это значит?.. — Юра не договорил и развёл руками.