Михаил Строганов - Лексикон Таро

На следующее утро сердца детей бились ускоренно, но слабо, тщетно пытаясь протолкнуть кровь к пораженным тканям. Братьев охватило необъяснимое беспокойство, они почти обезумели от страха, потом притихли, их кожа почернела, и тела застыли. Два дня спустя мать нашла их в кроватях мертвыми…

Черная смерть исказила детские лица, изобразив на них подобие улыбки, — такой же широкой, как в тот день, когда они забавлялись с дохлой крысой.

Игрушечные похороны закончились их собственными похоронами, а затем и похоронами остальных членов семьи — матери, отца, сестер, двухмесячного младенца — каждый из которых заразился от них чумой и умер в течение последующей недели.»

Роберт Хендриксон «Исчерпывающая история крысы и человеческая цивилизация»

Трактовка образа:

Даже своим местоположением аркан Умеренность исполнен глубоким символизмом: помещенный между арканами Смерть и Дьявол он, словно Ангел-Хранитель, советует и предупреждает, как избежать напрасной и преждевременной гибели, как спастись от губительных соблазнов и следующих с ними физического и духовного рабства. Между безжалостной стихией Жатвы и царством Зла мы видим Ангела, который показывает, формулу избавления от уготовленных миру неизбежных язв.

«И третий Ангел последовал за ними, говоря громким голосом: кто поклоняется зверю и образу его и принимает начертание на чело свое, или на руку свою, тот будет пить вино ярости Божией, вино цельное, приготовленное в чаше гнева Его, и будет мучим в огне и сере пред святыми Ангелами и пред Агнцем.»

Откровение Иоанна

Ангел аркана Умеренность переливает гнев Господен из одной чаши в другую, как бы говоря, что и зажатый между двух зол ты сможешь отыскать Выход и спастись, если будешь достаточно мудрым и искусным в понимании законов и процессов жизни.

Психологический аспект:

Ловко управляющийся, почти жонглирующий сосудами Ангел, есть идеальное воплощение удачной манипуляции действительностью, образом полностью противоположным знаменитому «Тришкину кафтану». Если Крылов показал бессмысленность попытки исправить одно за счет другого, то аркан Умеренность демонстрирует, как это надо делать, чтобы добиться максимально выгодного успеха.

Неоднократно страдавший от молний Бенджамин Франклин в 1752 году изобрел громоотвод — нехитрое приспособление, которое улавливает удар молнии и безопасно отводит электрический разряд. Казалось бы, что такого чудесного в куске медной проволоки, один конец которого поднят вверх, к небу, а другой — вкопан в землю, или даже просто помещен в воду? Однако громоотвод спасал и спасает от попаданий молний и здания на земле, и корабли на море, сохраняя миллионы жизней.

Самым удивительным в истории этого изобретения был отказ Франклина от патента, сулившего баснословные прибыли. Быть может дело в том, что в основу работы громоотвода был положен принцип, наглядно показанный ангелом в аркане Умеренность? А вот присваивать себе ангельские идеи, Бенджамин Франклин, как мудрый и опасливый человек, не захотел.

Роль в социальной мифологии:

Со времен Античности житейская аксиома гласит, что всякое излишество или развращает нравы, или портит вкус, или вредит здоровью. Поэтому общественное мнение призывает обывателя к Умеренности во всем, или разумному самоограничению, возводя принцип «хорошего понемногу» в главный жизненный ориентир. На человека склонного к чрезмерности мораль смотрит исключительно с подозрением (даже если к ней присовокупляется зависть), как бы предполагая в излишестве скрытую для себя угрозу.

Неслучайно любим бытовым противопоставлением средневекового сознания были Излишество и Умеренность. Первое выступало в качестве греха, второе — добродетели. Так чревоугодие противопоставлялось посту, блуд — воздержанию, тщеславие — скромности… Умеренность никогда не призывала к полному отказу, но говорила о необходимости ограничения во благо, в итоге приводящей к некой сублимации в алхимическом смысле этого слова, то есть о возвышении материального духовным.

Новое время явило поразительные образцы влияние принципов, заложенных в этом аркане. Перед нашим взглядом проходит вереница лиц, «объем власти которых в свое время был чрезмерно велик». Любопытнее всего оказывается сам образ идеального диктатора в XX столетия. Неоспоримо, что он возводился вокруг его главного морального превосходства над жадной и стремящейся к чрезмерности толпой, а именно вокруг его природной Умеренности. Чем могущественнее был диктатор, тем скромнее и умереннее проявлял потребности, хотя, безусловно, мог обладать «всем, что только пожелает».