Линн Брайан - На регулярной основе

В конце концов Эмили пошла в атаку; главным обвинением было то, что ее доходы от секса катастрофически снизились.

- Почему, Стивен? - спросила она.

Я стал объяснять. Она слушала, и вид у нее был смущенный.

- Это ненормально, Эмили, - сказал я. - Я не должен больше платить тебе. Деньги возводят барьер между нами. Я живу с тобой уже много лет, но до сих пор тебя не знаю. Со времени нашей первой встречи я словно на <����русских горах> - в эмоциональном плане. Я устал.

Эмили пристально посмотрела на меня. В ее холодных голубых глазах не было сочувствия, они смотрели испытующе. Я расплакался. Закрыл лицо руками, и именно в этот момент Эмили изменилась. Глаза еще оставались прежними, холодными, голубыми, но подбородок, щеки и рот потеряли привычную угловатость. Это была уже не моя Эмили.

Неделю спустя она вручила мне письмо и сказала, чтобы я прочитал его по дороге на работу. Я положил в карман куртки этот пугающий белый конверт, на котором жирными буквами было отпечатано: <����СТИВЕН>. Я забрел в Элдер-парк, нашел скамейку у пруда. Солнце светило, садовники вылавливали из темной воды прутья и банки из-под кока-колы. Лодочник отвязывал байдарки. Я слушал звук волочащейся по воде веревки. Затем развернул письмо. Сначала я не мог читать. Буквы расплывались перед глазами. Я вообразил, что Эмили хочет сказать <����прощай>, и мне стало плохо. Когда я cумел разглядеть написанное, то был поражен, увидев растянувшиеся по бумаге огромные настойчивые слова, говорящие что-то совсем иное.

<����Дорогой Стивен. Я решила больше не брать с тебя деньги. Мы так давно вместе. Давай начнем сначала. Эмили>.

Я перечитал письмо три раза. С каждым разом я все больше приободрялся, предчувствуя будущие успехи. Я был счастлив и полон надежд.

Теперь надежд поубавилось.

Уже довольно давно Эмили не берет с меня денег. Сперва казалось, что это победа. Настоящее удовольствие. Я чувствовал, как мой кошелек толстеет. Ублажал себя новой одеждой, покупал для Эмили книги по финансам, сексуальное белье. Мы занимались любовью когда и где захочется. Наши эротические игры носили исследовательский характер, а ласки больше не зависели от того, сколько я могу потратить. И после секса мы не замыкались, рассказывали друг другу о своих страхах и желаниях. В жизни Эмили было несколько ужасных эпизодов. Один мужчина попытался поджечь ее, бросив коробок с зажженными спичками ей в волосы. Другой держал ее взаперти в своей комнате прикованную к кровати. Пока она это рассказывала, я крепко обнимал ее. И Эмили была великодушной. Когда я рассказывал о своем прошлом, о мелких неприятностях с девушками, которые вели себя слишком благонравно, она никогда меня не осуждала, никогда не объявляла свой опыт более значительным и болезненным. Затем Эмили сделала рывок.

Мне следовало заметить приближение перемен. Эмили - профессионал. Когда она решается на что-то, то идет до конца. Она не обходит углы. Эмили начала брать книги из моего отдела. Она поглощала тонкие розовые томики, постоянно делала краткие записи о прочитанном. С этими заметками она не расставалась и заглядывала в них, даже когда принимала ванну или ела.

Теперь Эмили носит розовые ситцевые платья. Чтобы волосы не топорщились, повязывает их широкой шелковой лентой. Поговаривает о том, чтобы продать свое дело. Хочет, чтобы я был кормильцем семьи, а она сидела бы дома. Эмили считает, что нам надо пожениться. Она хочет детей. Стала покорной, часто повторяет фразы типа <����Как скажешь, дорогой>, любовью занимается как чем-то самым обыденным. Исчез ее холодный-холодный взгляд.

Вчера вечером я позвонил ее матери и взмолился:

- Пожалуйста, сделайте что-нибудь. Я не могу вынести эту пытку.

Мать Эмили рассмеялась.

- Я же говорила тебе, Стивен, что не имею влияния на свою дочь. Она упрямая. И потом, о чем ты жалеешь? Ты ведь получил то, чего всегда хотел.

Я молчал.

- Разве я не права? - спросила мать Эмили.

- Вероятно, правы, - ответил я. - На самом деле я даже не знаю.

Сегодня утром я проснулся, приподнялся на локте, посмотрел на спящую Эмили. Она была прекрасна. Несмотря на ленточку как у маленькой девочки. Несмотря на фланелевую ночную сорочку. Я погладил ее по плечу. Убрал волосы со рта. Я в полном смятении. Мне подумалось - может, стоило оставить все как было, не добиваться перемен. Не знаю. Я чувствую, что почва ушла у меня из-под ног и мне не на что опереться. Я в отчаянии.