Дарья Обломская - Правильное дыхание [Книга 1]

О: — (упрямо) Не помню. Ну, значит, накинулся…

СН: — Что значит, «накинулся»? Хватанул где–то? Ну что, так как–нибудь?

И тут без предупреждения, резко, сделал мне такую бяку — бррр, до сих пор вспоминать противно — а Маня, небось, обозвала бы масковской неженкой, подумаешь, мол, хапанули тама больно, и не такое переживали, не изнасиловали, и то хорошо — но мне и этого, видимо, было более, чем достаточно — сразу как всполохом вспомнился тот момент — еще более неприятный, чем воспроизведенный им сейчас, но так они наслоились, что вот сидели мы рядом, и раз — он уже отлетел в сторону — одной рукой прикрывает — почему–то — живот, а другую поднимает вверх — сдаюсь, мол, отставить — потому что я еще и сделать ему ничего не успела, только отпихнуть, но в глазах явно читался смертный приговор — это он потом уже вспоминал. Очнулась, завсхлипывала, конечно, слегка, придвинулся ко мне, накинул одеяло. — Ну что, — говорит, а сам тоже, чувствуется, переживает, — может, все–таки отложим? — Э, нет, — говорю, — причину короткого замыкания вы нашли, теперь давайте уже до конца его устранять.

Ну и устранили. Третьим дублем все уже пошло так замечательно, что я, по–моему, вообще не обратила особого внимания, что что–то там случилось такое эпохальное. Эйфория, серотонин, дофамин — все застило, ну и он, конечно, постарался, уже после поняла, как мне повезло — ну или насколько правильно выбрала. — Ты как? — говорит. — А что ты, — говорю, остановился на самом интересном месте, дальше давай. — Ладно, — говорит, — только ты возражай, если что. И лучше вербально, а то знаю я тебя… Да какое там «если что» — скоро мне так захорошело, что вслух могла только бормотать сквозь смех, что мол, что же тогда оргазм, если это не оргазм, хихихи… — А почему ты, — тоже смеется, — решила, что это не оргазм? — Так в первый раз же у нас его никогда не бывает. — А, — говорит, — действительно. Значит, опять ходить тебе в исключениях из правил. — Что, — говорю, — серьезно? — По всем признакам, да. Бывают и помощнее, конечно, но ничем другим это быть не может.

Лежим, отдышиваемся.

О: — Стоп, а твой тогда где? Так не честно.

СН: — Хорошего понемножку. А кроме того, есть один такой прозаический, но крайне существенный момент, о котором ты благополучно забыла — а о нем забывать нельзя никогда.

О: — Я‑то, между прочим, не забыла. (честно) Я просто расслабилась и подумала, а ну и фиг с ним, в первый раз авось пронесет.

СН: — Это еще хуже. Это вообще безобразие.

О: — А ты сам забыл.

СН: — Ничего я не забыл. (немного смущенно) Я знал, что они у меня дома есть, а то бы заехал по пути в аптеку.

О: — И?

СН: — Они оказались просроченными. Боюсь, в последние годы моя личная жизнь была малоинтересной…

О: — Ну и что, подумаешь, просроченные. (И когда он успел посмотреть, до сих пор не понимаю — а ведь успел).

СН: — Как это, ну и что? И вот что тут смешного! Это крайне серьезно. Вообще по сути это единственный серьезный момент во всем касающемся эээ данной стороны жизни. А тут от них и в свежем виде не знаешь, чего ожидать-О: — Так что никакой разницы.

СН: — (поджимает губы) Я достану хорошие. Как бы то ни было — всё мы еще успеем.

О: — (ловя его на слове) Когда?

СН: — Если до завтра заживет… Да, сообразим когда, все равно ж никуда друг от друга уже не денемся.

И так на меня посмотрел — что ответно я тут же — в первый и последний раз — четко представила себе нашу дальнейшую целиком и полностью совместную жизнь: и как мы работаем дома бок о бок, и как я меняюсь, а он нет, а что, форма–то хорошая, и тощий, и мускулистый, такие долго держатся, и как заводим детей — и чтоб девочка была хулиганка, а мальчик — зануда, но можно и наоборот, и как проживаем разные времена, и как наступает полнейшая свобода и мы зарабатываем кучу денег, с нашими–то мозгами, и как путешествуем по разным странам, и как эта чудесная жизнь все тянется бесконечно, и как не хочется, чтобы она кончалась… — и все это он явно читал в моих глазах, ну, может быть, в адаптированной версии, более «мужской», вроде бесконечного вот такого же валяния в постели в разнообразных вариантах — потому что улыбался так же довольно, как и я — пока вдруг как будто не вспомнил о чем–то. И тут же преобразился — улыбка сошла, смотрит то ли грустно, то ли виновато. С беспокойством смотрел — что меня немедленно отрезвило и заставило с удвоенной скоростью заработать головой. Так что выпалила почти наугад, даже не зафиксировав мыслительную цепочку: