Джованни Пирелли - По поводу одной машины

Доктор спохватывается. Смотрит на часы, улыбается. Как жалко, что, улыбаясь, он вынужден показывать такие ужасные зубы. Подбирает с пола шляпу, надевает ее, потом снова снимает.

— Вы счастливая… Когда природа бывает так щедра, как с вами… Вы здоровы, можете мне поверить. Не поддавайтесь мрачным мыслям, расслабьтесь. Захочется есть — ешьте, захочется спать — спите; если захотите встать — пожалуйста, а не то побудьте еще на постельном режиме. Только остерегайтесь простуды.

Марианна пережила тяжелые минуты, во сне ее мучили кошмары. При этом главным действующим лицом была не она сама, а машина — «Авангард». Рядом стояла какая-то незнакомая девушка, которая порой принимала облик дурочки Карлины Соццани, намалеванной, с наклеенными ресницами. Она делала все не так, «Авангард» ходил ходуном, а дурочка Карлина, приближаясь вразвалочку, играя бедрами, нажимала на зеленую кнопку — скорость вращения увеличивалась, машина вибрировала сильнее, из клетки вырывалось завывание, похожее на гудок скорой помощи… Бонци! Маркантонио! Скорее сюда, сюда… Неужели вы не видите, что она натворила? Вместо того, чтобы нажать красную кнопку, ухватилась за рычаг, потянула, а он остался у нее в руке! В клети образовалась дыра, она становится все больше, больше… Скорее! Бегите! Уведите эту идиотку от машины, уведите ее, уведите…

Иной раз у «Авангарда» стояла Андреони. Она работала четко, с невозмутимым спокойствием — можно поучиться. Но когда у нее обрывалась проволока, она так же невозмутимо лезла своей культяпкой в прорезь, погружала ее во вращающееся нутро машины… Однажды возле «Авангарда» стояла Гавацци. Ясно почему: Кишка, не решаясь сослать ее на «Свалку», поставил в наказание сюда. Он велел забинтовать ей всю голову, оставив лишь отверстия для глаз и две дырочки для носа. Гавацци нажимала нужную кнопку — зеленую. Но, издав пронзительный свист, как паровоз из ковбойского фильма, барабан начинал вращаться в обратную сторону. Сколько Гавацци ни нажимала красную кнопку, «Авангард» все равно вращался наоборот. Тогда Гавацци подбегала к вытяжному барабану и била по нему ногой, обеими руками, чтобы «Авангард» перестал разматывать уже готовый кабель. В это время бинт, которым была обвязана ее голова, разматывался; конец его болтался, как коса, становился все длиннее и раскачивался, раскачивался, пока не попадал в прорезь, пока не затягивало вращающейся массой… И так все время — «Авангард», «Авангард», «Авангард»… Хоть бы раз приснился Сальваторе! Ни разу его не видела, даже издали, даже со спины.

Марианна открывает глаза; возле ее кровати сидит доктор Кризафулли. Остался всего один день. Больничный лист на исходе: судя по тому, как упорно доктор теребит свою бородку, он чем-то озабочен и расстроен, но не подает вида. В остальном он ведет себя как обычно. На сей раз он завел разговор о женщине-работнице, о том, что ее ждет в будущем, как гармонично будет сочетаться ее труд на заводе с обязанностями жены и матери, ибо труд продолжит, дополнит и сделает более совершенной вторую сторону ее жизни. Как выиграет от этого ее подлинная женственность, насколько ярче, полнее и устойчивее будет ее красота…

Голос доктора звучит вяло, монотонно, и в то же время он словно поет. Хотя то и дело тревожно поглядывает на часы.

— Мне надо бежать… Но перед тем, как уйти, я хотел бы…

И — снова о женщине-работнице, о женщине-супруге и матери, о том, как гармонично в ней будет сочетаться…

Наконец, прощаясь:

— Я продлил вам больничный лист. Отдохнете еще десять дней, до первого марта. За это время придумайте себе какие-нибудь осуществимые желания и удовлетворите их. Например, поесть пирожных «безе» или печеных каштанов. Очень приятно насыпать их в карман — горячих, прямо с жаровни — и есть по дороге. А почему бы вам не поставить на комод красивый букет цветов? Например, лютиков? Сходите сами, купите, отберите получше. Если не замерзнете, поглазейте на витрины. Сядьте на трамвай и покатайтесь по кольцу вокруг центра. Это отличный маршрут. За город, на окраину лучше не надо: по-моему, там тоскливо.

Впервые за все время его непробиваемый оптимизм дал трещину. Затем, обычным докторским тоном:

— Если вам не хочется, нет нужды выходить сегодня же. Я сказал, что надо гулять, просто потому, что мне вряд ли удастся побывать у вас в ближайшие дни.

Марианна: — Почему? Отец нездоров? Что-нибудь с мамой?

— Нет, нет. Мы недавно виделись, разговаривали. У них все хорошо. Очень хорошо. Они замечательная пара.