Ирина Грекова - Пороги

— Видимо, в этом смысле я не лучше машины. Мне надо все подробно растолковать. А вы, я вижу, поклонник Фабрицкого.

— Отнюдь нет. Просто он для меня человек со знаком плюс.

Дверь отворилась, и он вошел — пружинистый, легкий, летящий, с облачком темных, чуть поредевших, взвихренных волос. Сразу же цветком шиповника зарделась Лора (вся нестеровская меланхолия с нее соскочила). Молча оживилась Магда. Малых просиял откровенно, Толбин улыбнулся скромно, сдержанно. Даже на суховатом лице Полынина изобразился намек на радость. Анна Кирилловна — та просто расцвела. «Видно, тут его любят», — не без досады подумал Нешатов. Он вообще был против излишней популярности.

— Приветствую вас, друзья, — сказал Фабрицкий, открывая в яркой улыбке сплошные, спереди белые, с боков золотые зубы. — Ну как вы тут поживаете?

— Хорошо, — сразу ответило несколько голосов.

— Вот видите, как хорошо без начальства.

Хор возражений. «Подхалимы», — подумал Нешатов. Фабрицкий обходил комнату, с каждым здороваясь за руку, каждому говоря любезность или отпуская шутку. «И дым отечества нам сладок и приятен», — сказал он, подойдя к Малыху (тот курил). Ган посмотрел с теплой улыбкой:

— Совсем без вас разнуздались.

— Обуздаем, укрепим дисциплину. А сегодня по случаю моего приезда пусть курят. Это будет курение фимиама в мою честь.

Дойдя до Нешатова, Фабрицкий окинул его быстрым взглядом светло-коричневых глаз (беспокойные, они все время двигались из стороны в сторону).

— Юрий Иванович, если не ошибаюсь?

— Не ошибаетесь, — ответил Нешатов. «Запомнил-таки имя-отчество», — досадливо думал он, вставая из-за стола и здороваясь с Фабрицким за руку. Рука была смуглая, сухая, сильная в пожатии.

— Много о вас слышал, рад познакомиться, — сказал Фабрицкий, сияя белизной и золотом зубов. — Ну, какое у вас впечатление от нового места работы? Уже вошли в коллектив?

Нешатов молчал. За него ответил Ган:

— Вошел и даже предложил интересную схему дисплея. Это взамен светового табло.

Светло-коричневые глаза подернулись дымкой, словно бы ускользая:

— А я рассчитывал, что Юрий Иванович поможет Анне Кирилловне.

— Так получилось, — сказал Нешатов. — Мне пришло в голову...

— Отлично, подробности потом, — сказал Фабрицкий и отошел, щегольским движением подтягивая брюки. Худой, поджарый, он свободно вращался в них, словно ввинчивался. Светлый замшевый пиджак, девственно свежая рубашка мелкого рисунка, вольно распахнутая у смуглой шеи, — все на нем было чисто, нарядно, модно без претензии на моду.

Нешатов наблюдал его с раздражением: «Весь напоказ, на эффект». Со слов Гана он ожидал чего-то другого. С Анной Кирилловной Фабрицкий не просто поздоровался за руку, как со всеми, а расцеловался со щеки на щеку:

— Ну как, Нюша, цветем? Новый цвет волос?

— Новый. Неудачный.

— А по-моему, хорош. Как голос?

— Синтетический? Все так же. Может, чуточку лучше.

— В общем, порядок?

— Ничего. Только вот Гоша...

— Это разговор особый, — быстро отодвинул тему Фабрицкий. — Вечером у нас. Мы с Галей ждем тебя часам к восьми.

Закончив обход, Фабрицкий взял свой новенький, нарядный дипломат, щелкнул золочеными замками.

— А теперь, говоря словами Ильфа и Петрова, раздача слонов и материализация духов. Каждому привез подарочек, хоть небольшой, но от души.

Подарки и впрямь были пустяковые, но выбранные любовно, со вкусом. Каждый со своим особым смыслом, со своей персональной записочкой. Сотрудники, смеясь, разглядывали подарки, читали записки.

— Жаль, не знал, что вы уже здесь, а то и вам привез бы гостинец.

— Это неважно, — буркнул Нешатов.

Фабрицкий мгновенно забыл о нем и выпорхнул на середину комнаты.

— Теперь я хочу прослушать краткий доклад о состоянии дел. Что случилось за время моего отсутствия? Никто не заболел? Никто не ушел в декрет?

Ответил Толбин:

— Ничего не случилось, если не считать, что Картузов опять на принудительном лечении, Максим Петрович читает лекции в Воронеже, а Даниил Романович закончил наконец Дуракона и теперь делает ему жену.

— Дуракона посмотрю. Жена — это неплохо. Где жена, там и дети. Скоро будем демонстрировать целое семейство. Ко мне есть вопросы?

— У меня есть, — ответил Нешатов. — Речь идет о моем техническом предложении...

— Буду рад обсудить в любое время, только не сегодня. После дороги я не в форме. Завтра мне играть соревнования по теннису, подтверждать свой первый разряд. Как-то раз после вечера с друзьями я, не выспавшись, играл соревнования и, представьте, заснул в прыжке...