Ирина Грекова: Пороги

— Итак, Юрий Иванович, в общих чертах о нашей проблематике. Главное направление отдела — разработка новых способов общения человека с машиной, делающих возможным их оперативный диалог...

Нешатов нахмурился:

— Неясно. Пожалуйста, говорите со мной как с круглым невеждой.

— Охотно. Каждый из нас — невежда. Я виноват в том, что воспользовался общепринятым жаргоном, а не точной терминологией. У нас часто ради простоты и краткости применяют к машинам термины из области психологии. Например, сказать «память» проще и короче, чем «устройство для хранения информации». Сказать «общение человека с машиной» проще и короче, чем «передача информации от человека к машине и обратно». В свое время с похожим явлением боролся Павлов, строго запрещая своим сотрудникам говорить «собака думает», «собака чувствует». А вот на нас нет своего Павлова, мы запросто в разговоре очеловечиваем свои машины. Этот психологический жаргон...

— Дело не в жаргоне, — нетерпеливо перебил Нешатов, — и вообще, объявляя себя круглым невеждой, я, кажется, переборщил. Все-таки популярные брошюрки когда-то читал...

— Отлично, — невозмутимо сказал Ган. — Значит, вы знаете, что в настоящее время информация вводится в машину главным образом с помощью перфокарт, перфолент, магнитных лент и тому подобное, а выводится с помощью печатающих устройств. И что на ввод и вывод информации тратится время несравненно большее, чем на сами расчеты...

— Сейчас вы скажете, — перебил его Нешатов, — что все эти устройства служат как бы переводчиками с человеческого языка на машинный и обратно и что наша задача — научиться говорить с машиной без переводчиков?

Ган улыбнулся:

— Вы читаете мои мысли. Именно это я хотел сказать.

— Идея не новая. С этим возились уже лет двадцать тому назад, если не больше, и даже демонстрировали опытные устройства, выполняющие перевод. Я сам когда-то болел той же детской болезнью...

— Именно потому мы вас и пригласили.

— Напрасно. Ничего технически разумного я тогда не сделал. Примерно в то же время над проблемой бились Степанов, Карпов и другие. И тоже дальше эффектных демонстраций не пошли.

— Совершенно верно, — кивнул Ган.

— А как у вас? Неужели за последние годы вы не создали ничего путного, годного не для демонстрации, а для делового, рабочего применения? Так и остались на уровне популярной серии «Хочу все знать»?

— Отлично, одергивайте меня, одергивайте, — с явным удовольствием сказал Ган. — Нашего брата невредно иногда одернуть. Да, к сожалению, в науке есть праздники и будни. Праздник — появление новой идеи. Сама по себе она разумна, вполне осуществима. Сравнительно легко создаются опытные образцы, производящие иной раз огромное впечатление. Кажется, еще немного, и проблема решена. Не тут-то было. Начинаются терпеливые, неблестящие будни, продолжающиеся нередко годами, десятилетиями... Сначала кажется: все ясно, еще поднатужиться, «раз, два, взяли!» — и готово. А мы тужимся-тужимся целые годы, а воз-то, он и ныне почти там, где был. Взять хотя бы пресловутую проблему машинного перевода. Отчетов, научных работ написаны целые горы, диссертаций защищены сотни, а практического выхода почти нет. Но я вижу, что вам все это прекрасно известно и я зря пошел вам навстречу, говоря с вами как с круглым невеждой.

— Знать понаслышке о некоторых идеях — еще не значит понимать вопрос. Журналисты тоже, небось, наслышаны об идеях. Важна не идея, а способы ее осуществления.

— Рассуждаете как инженер. Это хорошо. Некоторые способы у нас намечены. Вы с ними ознакомитесь в рабочем порядке, на самих устройствах. Например, есть у нас неплохая установка для выполнения команд, поданных голосом, в несколько фантастическом оформлении, что даже помогло ей получить медаль на ВДНХ. Автор — Даниил Романович Шевчук. Слыхали такое имя?

— Нет. Учтите, что я несколько лет был оторван от науки, и вообще...

— Да, мы знаем о вашей трудной судьбе, — распустив губы, сказал Ган.

(Далась им эта трудная судьба! Каждый сукин сын берется меня жалеть.)

— Давайте без сантиментов, Борис Михайлович. Кажется, вы готовы в моем лице купить кота в мешке во имя каких-то моих прошлых заслуг, да и, что греха таить, — просто из жалости. Заслуг я не имею, в жалости не нуждаюсь. Знания, какие были (не очень много), я растерял, новых не приобрел. Начинать придется с азов, а память уже не та и здоровье не то. В общем, я вам не нужен.

— Мы знаем, кто нам нужен. Ученых-теоретиков в отделе пруд пруди, а толковых инженеров — раз, два — и обчелся. Идей множество, а доводить их некому. Тот же Шевчук Даниил Романович так и брызжет идеями, а исполнителей нет. Один инженер, да и тот средней квалификации, рвется в науку, хоть за фалды его держи, сдает кандидатский минимум, пишет диссертацию из отходов идей Даниила Романовича... Инженера понять можно: оклад маленький, жена, ребенок, единственный выход — кандидатская. Другой был, очень толковый, — переманили на высшую ставку. Надо бы группу Шевчука укрепить, например, вами...