Самим Али - Проданная замуж

Спустя некоторое время в дверь постучали, и женский голос поинтересовался, все ли со мной в порядке. Я не ответила, и стук раздался снова.

— С тобой все хорошо? — На этот раз голос прозвучал немного обеспокоенно.

Меньше всего мне хотелось, чтобы кто-нибудь вошел в ванную, поэтому я сказала, что выйду через минуту.

Я быстро оделась, открыла дверь и вошла в спальню. Сделав глубокий вдох, я произнесла:

— Я хочу домой.

Женщина озадаченно на меня посмотрела.

— Теперь твой дом здесь.

— Но я не хочу здесь оставаться. Я хочу повидаться с матерью.

В этот момент в комнату вошел Афзал.

— Она говорит, что хочет домой, — сказала ему женщина.

— Нельзя уходить, пока за тобой не придет мать, — пояснил Афзал.

— Пожалуйста, — прошептала я. Я снова сделала глубокий вдох, чтобы придать голосу силы. — Отвези меня домой. Я хочу домой, я просто хочу домой!

Я разрыдалась.

— Отвези ее домой, — сказала женщина.

— Не сейчас, — ответил Афзал. — Я отвезу ее завтра. Если я сделаю это сегодня, ее мать это не так поймет.

Положив мне руку на плечо, Афзал сказал, что отвезет меня утром. Однако это означало, что придется ночевать здесь, спать на этой кровати, где он опять сможет ко мне прикасаться — чего я до ужаса боялась.

— Проголодалась? — спросила женщина и, не дожидаясь ответа, встала. — Я принесу тебе чего-нибудь поесть.

С этими словами она покинула комнату. Куда она ушла? Я не хотела больше оставаться наедине с Афзалом. Я встала, намереваясь выйти вслед за женщиной, но Афзал перегородил рукой дверной проем.

— Я люблю тебя, — сказал он.

Я услышала, что совсем рядом гремят посудой, и вернулась на кровать, надеясь, что Афзал ничего со мной не сделает, когда рядом кто-то есть.

Ожидая возвращения женщины, напряженная и не способная расслабиться, я размышляла, почему все, кто должен был меня любить, обижали меня и оставляли синяки на моем теле. Сначала материнская «любовь», проявлявшаяся в бесконечных побоях, потом затрещины от Манца, от которых на моей голове никогда не заживали шишки. А теперь это. Что ж, на моем теле не осталось ни единого места, не ощутившего боль побоев, так что, наверное, логично, что теперь кто-то решил заняться мной изнутри. Теперь я знала, что не могу укрыть ни единой частички себя, ничего не могу спрятать от людской «любви». Я чувствовала себя разбитой, никчемной, побежденной.

Когда женщина вернулась с едой, я наконец посмотрела на нее: это была сестра Афзала, Фозия. Она была одета в симпатичный розовый шальвар-камиз, а по плечам струились туго заплетенные косы. Фозия улыбнулась мне и поставила поднос на столик, напротив канапе в углу комнаты. Мне не хотелось есть, мне хотелось домой.

— Поешь чего-нибудь, — сказал Афзал.

Я не хотела, чтобы он кричал на меня или бил, поэтому пошла за ним к канапе. Я посмотрела на еду, которая очень хорошо пахла. На столике оказалась миска с рисом и два вида карри — с бараниной и курятиной. А еще были роти и что-то вроде салата, называемое чатни [19] Чатни — индийская кисло-сладкая фруктово-овощная приправа. .

— Чего ты хочешь? — спросил Афзал, подавая тарелку, на которую положил роти.

Теперь он старался быть ласковым, но я не доверяла ему после того, что он только что со мной сделал.

— У нас всегда много еды, — пояснил он. — Я закупаю ее оптом, а потом продаю уличным торговцам. Знаешь, я могу хорошо о тебе заботиться.

Я указала на карри с бараниной, и Афзал передал мне ложку. Я положила немного соуса себе в тарелку, разломила роти пополам, а потом села на канапе и начала есть. Афзал сел рядом и принялся поедать содержимое тарелок. Мне хотелось отодвинуться, но вместо этого я продолжала есть, отламывая маленькие кусочки роти.

— Тебе нужно еще что-нибудь? — спросила Фозия.

— Нет, все в порядке, Фозия, — ответил Афзал. — Присоединяйся к нам. Ты приготовила более чем достаточно.

— Я уже поела, — ответила Фозия, но не ушла, за что я была ей благодарна.

Пока ела, я смотрела в дверной проем, за которым была видна кухня. Она очень походила на ту, которая была у нас в Англии. В ней были кухонная мебель и раковина, в отличие от пакистанского дома матери, где готовили исключительно на открытом огне, а посуду мыли под колонкой. За кухней виднелась лестница, ведущая на крышу.

Мы поели, и Фозия убрала тарелки, но, вместо того чтобы отнести посуду в кухню, она вынесла ее во двор и сложила возле колонки. Интересно, почему она не пользуется раковиной в кухне?